Пять лет назад мой отец, тогдашний первый министр, сославшись на усталость, передал дела второму советнику, старому сановнику Ян Тинцзе, и удалился на покой.
Спустя год двадцатидевятилетний Чжан Чжудуань, уже прославившийся в спорах о реформах и налогах, вошёл в состав кабинета, опередив даже моего отца, которого некогда называли гением, не знавшим себе равных.
Два года назад ещё один молодой учёный, двадцатисемилетний цзиньши1 У Циин, также был назначен в совет.
Так или иначе, но в сердце власти всё чаще появлялись молодые лица.
Я прервала размышления, когда мы спустились с помоста Цяньцина. Лянь-эр, не дожидаясь, пока его снимут с носилок, спрыгнул и подбежал к моему паланкину:
— Мама, мама, возьми меня с собой домой!
Я велела опустить свой паланкин, погладила его по голове:
— Нет, сначала иди в Дворец Цзинъян, займись уроками. Янь и Сяо Се уже ждут тебя там.
Лицо мальчика сразу помрачнело, он опустил голову и что-то пробормотал.
Я знала, о чём он думает, сердце дрогнуло, но я всё же строго сказала:
— Я сказала — иди, значит иди!
Он тихо вздохнул, кивнул и снова забрался в носилки.
Я велела нести его прямо в Дворец Цзинъян. Совет затянулся, уроки давно начались, и Лянь-эру некогда было переодеться. За его носилками потянулась вереница мальчиков-служек с чистыми одеждами, словно длинный хвост.
Когда сына увели, я тоже вышла из паланкина и отпустила носильщиков, направившись к Залу Успокоенного Сердца.
Пройдя ворота, я вошла в небольшой, почти отдельный двор. После возвращения императора в десятом году я распорядилась снести несколько стен и соединить Зал Успокоенного Сердца с Дворцами Вечного Долголетия и Цисян. Цисян превратили в сад, а Вечный Долголетия слегка обновили. Теперь там жили дети.
Этот дворец они называли просто — дом.
Я прошла через передний зал. Навстречу вышла Цзяоянь, улыбнулась:
— Государыня вернулась.
Сяо Шань пять лет назад вышла замуж и покинула дворец, теперь Цзяоянь заняла её место, став старшей придворной служанкой и смотрительницей одежды, почти самой знатной женщиной в покоях.
Я ответила улыбкой:
— Я не слишком поздно? Они уже встали?.. — договорить не успела.
Быстрые шаги вынесли меня к дверям переднего зала, и сквозь распахнутую створку я увидела человека под галереей заднего двора.
Он сидел за алыми перилами, в белом домашнем одеянии; из-за пасмурной погоды на плечи накинул синюю накидку, из-под которой виднелась тёмно-фиолетовая вышивка.
Услышав шаги, он отложил бумаги и поднял голову, улыбнувшись.
В тот миг аромат цветов и лекарственных трав коснулся моего лица, и вся утренняя усталость рассеялась без следа.
В саду белели цветы лилий, словно звёзды, усыпавшие землю. За их снежным ковром он улыбался мне.
Глупо, но я вдруг не могла понять — прошло ли с нашей последней встречи несколько часов или целая вечность.
Оставив Цзяоянь, я почти бегом пересекла сад, переступила через перила и, не думая о тяжёлых одеждах, обняла его.
Когда ощутила тепло его тела, подняла голову и спросила:
— Почему ты так рано встал? Зачем сидишь здесь с утра?
Он улыбнулся:
— Уже почти полдень…
Я моргнула. И правда, после бесконечного совета давно перевалило за полдень. Но я упрямо возразила:
— Всё равно слишком рано! — и, коснувшись его щеки, добавила: — Холодный, как ледышка.
Он тихо рассмеялся, не споря, как всегда, покорно ожидая моих упрёков.
Я вдохнула, готовясь выговорить всё, что накопилось, но слова вдруг застряли.
Прижавшись к его плечу, я прошептала:
— Дай мне просто обнять тебя. Так теплее.
Он ничего не ответил, лишь обнял меня за плечи.
Я чувствовала знакомое биение сердца, лёгкий аромат Жуйнао-сян.
В такие минуты не хотелось говорить.
За восемь лет он редко давал повод тревожиться за здоровье. Тогда, восемь лет назад, когда я, беременная Лянь-эром, нашла его в Дайюй, он был изнурён странствиями и ранами, полученными на горе Юйлун, но после возвращения в столицу быстро оправился. С тех пор, даже если заболевал, вскоре вновь становился бодр. А когда дети начали рождаться один за другим, всё моё внимание ушло к ним.
Потому-то весной, несмотря на беременность, я настояла на поездке в Цзянсу, чтобы уладить спор между Фэнлайгэ и торговым союзом Сучжэ. Он, тревожась, оставил дела и поехал со мной.
Мы рассчитывали управиться за десять дней, но из-за рождения близнецов — Жаня и Цаня — и множества мелких хлопот задержались почти на месяц. Вернувшись, я, хоть и имела нянек, всё же ночами вставала по нескольку раз, укачивая малышей.
Когда они подросли и стали спать спокойно, я наконец решила отдохнуть — и тогда всё случилось.
В начале этого месяца, после обычного дня, я пришла за ним в передний зал, чтобы вместе уйти отдыхать. Он удивился, но мягко попросил идти одной. Я не послушалась, проверила, как спят дети, и вернулась ждать.
Прошло много времени, ночь углубилась, а он всё не выходил. Я не выдержала, вошла, вырвала у него из рук бумаги и потребовала идти. Он улыбнулся виновато, опёрся на стол, но не успел сделать и шага — без звука рухнул передо мной.
Лицо побелело, дыхание едва уловимо, сердце билось так слабо, что я, подхватив его, почти не чувствовала пульса. Лишь когда вбежал Фэн Уфу и распорядился звать главного лекаря Ян Тая, я пришла в себя.
Он очнулся лишь на следующий день, к вечеру, и первым делом, увидев меня, тихо сказал:
— Цанцан, не тревожься.
- Цзиньши (进士, jìnshì) — высшая учёная степень в системе императорских экзаменов. ↩︎
