День выдался на редкость ясный: небо синело до прозрачности, облака белели, будто свежевыстиранное полотно, воздух был полон аромата трав и цветов, а на ветке у окна звонко перекликалась жёлтая иволга.
Но у Чан Исюна, главаря «Черноводного укрепления».
— Все головы поднять! Что за вид, понурили, как побитые собаки!
Гулкий рёв прокатился по просторному залу, и иволга за окном, испуганно пискнув, сорвалась с ветки.
Чан Исюн тяжело вздохнул и, вопреки приказу, опустил голову ещё ниже.
— Дачан! Это я тебе говорю! Подними голову!
Голос раздался вновь, и он поспешно выпрямился, вытаращив свои и без того круглые, словно медные колокольцы, глаза. Теперь он выглядел почти бодро, прямо как деревянный Чжун Куй1 из храма городского божества.
Тот, кто сидел на тигровой шкуре в главном кресле, наконец удовлетворённо кивнул и медленно обвёл взглядом стоявших в зале главарей. Каждый из них расправил грудь, стараясь не уступить Чжун Кую в грозности.
— Вот теперь вижу своих людей! — голос на кресле зазвучал с воодушевлением. — Отлично! С таким духом сегодня ночью мы и возьмём ту партию казённого серебра!
Казённое серебро! Услышав эти слова, Чан Исюн судорожно втянул воздух и едва не поперхнулся.
Человек на кресле, не замечая его смятения, вскочил, поставил ногу на подлокотник и громогласно воскликнул:
— Братья! Если уж делать, так великое дело! Пусть сто битв в песках истончат броню, но сердце останется алым, как заря над Поднебесной!
Зал погрузился в мёртвую тишину. Лишь стоявший рядом с креслом человек тихо кашлянул, опустив голову.
Чан Исюн только горько усмехнулся. Что ему ещё оставалось? Ведь тот, кто сейчас, с ногой на кресле, грозно взывал к подвигу, был… девчонкой.
Да, самой настоящей юной госпожой, из тех, что не сидят дома смирно, а сбегают в горы, чтобы бродить по свету, не ведая ни страха, ни меры.
Но именно эта на вид безобидная девица, которую и грабить-то стыдно, всего за полчаса вместе со своим спутником прошла от ворот до главного зала, уложив всех главарей и половину мелких разбойников.
Вот что значит беда с небес. Теперь Чан Исюн понял это выражение до конца.
— Цанцан, передай главарям, пусть готовятся к ночному выступлению, — наконец произнёс тот самый молодой человек, стоявший у кресла. Его голос был спокоен, и половина присутствующих облегчённо выдохнула.
Цанцан, до того пылавшая воинственным жаром, обернулась и радостно спросила:
— Хорошо! А задания им распределить мне?
Пока лицо Чан Исюна не успело окончательно вытянуться, молодой человек мягко ответил:
— Мы ещё плохо знаем устройство укрепления. Лучше, если глава Чан сам всё распорядит. — Он повернулся к нему и с вежливой улыбкой добавил: — Прошу вас, глава Чан, распределите задания, как обычно.
— Есть! — ошеломлённый Чан Исюн машинально поклонился, — всё будет по приказу господина.
Он и вправду боялся, что госпожа возьмётся командовать. Хоть «Черноводное укрепление» и не велико, но кто как не он знает, на что способен каждый человек. Нынешнее дело и без того рискованно, а если ещё и неумелый командир вмешается — беды не миновать.
Но разве сегодня у них есть выбор?
Утром эти двое внезапно появились у ворот, в два счёта усмирили всех, и когда он уже решил, что пришли правительственные каратели, они предложили сделку: помочь им захватить казённое серебро.
Чан Исюн, с юности промышлявший разбоем, никогда не помышлял о таком. В мирное время грабить торговцев одно, а тронуть серебро, что под охраной солдат, — верная смерть.
Но когда холодное лезвие упирается в горло, разве осмелишься отказаться?
Он тяжело вздохнул и уже собирался уйти, когда чья-то ладонь мягко легла ему на плечо. Молодой человек, похожий на учёного, тихо похлопал его и сказал с улыбкой:
— Не тревожьтесь, глава Чан. Обещаю, после этого дела на вашем укреплении не останется ни беды, ни потерь.
В его голосе было что-то такое, что заставляло верить. Чан Исюн кивнул:
— Благодарю, господин.
Когда он ушёл, Цанцан подкралась ближе и шёпотом спросила:
— Сяо-дагэ, мы и вправду будем грабить казённое серебро?
— Времени мало, — ответил Сяо Хуань, — голодные люди не могут ждать.
— А разве бывает Император, который грабит собственное казначейство? — удивилась она.
- Чжункуй (钟馗, Zhōng Kuí) — мифологический герой-изгонитель нечисти в китайской традиции. Согласно легенде, он умер, не успев сдать государственный экзамен, но благодаря своей праведности был назначен Нефритовым императором «великим изгнателем духов». Его изображают с густой бородой, грозным лицом и мечом. Он защитник, охраняющим дом от демонов, болезней и дурных сновидений. На праздники, особенно на Новый год и Праздник драконьих лодок, его образы вешали на двери для отпугивания злых сил. ↩︎
