— Ты хочешь сказать, что кроме главы секты, есть ещё кто-то, кто жаждет твоей смерти? — спросил Сюй Лай, покачивая в руке кувшин с вином. Он, не заботясь о приличиях, развалился на подоконнике комнаты Сяо Хуаня. Одна нога стояла на раме, другая свисала вниз, а кувшин в его руке раскачивался в такт словам.
Сяо Хуань выглядел не лучше. Он тоже держал в руке большой кувшин с шаосинским желтым вином, опершись щекой на ладонь и полулежа у стола.
— Тот человек, — сказал он, — перед уходом вчера ночью сказал мне: «Убийцы больше всего любят, когда их цель уже на исходе сил». Он не похож на болтуна, потому я решил, что это был намёк.
— «Больше всего любят»? — Сюй Лай приподнял брови, сделал большой глоток и кивнул. — Тогда у тебя, брат, дело серьёзное. Не удивительно, что ты так настаивал, чтобы девчонка ушла.
— Да, — тихо усмехнулся Сяо Хуань. — Я не уверен, что смогу выбраться целым, а если Цанцан останется рядом, ей тоже грозит опасность.
Он поднял кувшин и отпил небрежно, совсем не так, как обычно, когда пил из чаши, медленно и сдержанно.
Сюй Лай взглянул на него:
— Ты ведь лекарь… так пить при ране не опасно?
— Разве что заживёт медленнее, — лениво ответил Сяо Хуань, покачивая кувшин. На губах у него блестела капля вина. — Всё равно не умру.
Сюй Лай посмотрел на его беззаботную леность и вдруг громко рассмеялся:
— Знаешь, за что я тебя больше всего уважаю?
Сяо Хуань бросил на него косой взгляд и улыбнулся:
— Неужели хочешь, чтобы я гадал?
— Когда я впервые тебя увидел, — сказал Сюй Лай, — подумал, что ты робкий, слабый лекарь. А ты, не моргнув, бросил аптечку и встал рядом со мной в кровавой битве. Во второй раз, когда мы встретились, я счёл тебя благовоспитанным и сдержанным, а вечером ты в игорном доме жульничал более ловко, чем я. В третий раз я думал, что мы случайные попутчики, и ты не станешь рисковать ради меня, но ты три дня и три ночи лечил наших учеников, не сомкнув глаз, пока сам не свалился.
Он помолчал, потом добавил:
— С виду будто скован, а на деле ничто не может тебя удержать. Вот это и вызывает у меня настоящее восхищение.
Сяо Хуань, немного растерявшись, посмотрел на него и медленно улыбнулся:
— Впервые слышу, чтобы кто-то говорил, что я слишком вольный.
— А всё потому, что маску носишь слишком искусно! — рассмеялся Сюй Лай.
— И правда? — Сяо Хуань шутливо ткнул пальцем в своё лицо. — Настолько неестественно выгляжу?
Сюй Лай кивнул:
— Совсем чуть-чуть… просто не похож на обычного человека.
Они оба замолчали, глядя друг на друга, потом одновременно подняли кувшины.
— За встречу!
Из соседней комнаты донёсся смех. Прислушавшись, Цанцан сердито топнула ногой.
С тех пор как она вышла из комнаты Сяо Хуаня, оттуда не смолкал весёлый гомон. Видно, к нему пришёл друг.
— Значит, выгнал меня и сразу повеселел? — пробормотала она. — Что там такого смешного? Ещё и пьют! Пьяницы все одинаковы! Мужчины, ни одному нельзя верить! А пьяница да ещё и красавчик — тем более!
Она снова топнула, потом, то ли от злости, то ли от внезапной ясности, посмотрела на свой наполовину собранный узел и вдруг странно улыбнулась.
Спустя время, равное одной палочке благовоний, дверь одной из комнат в постоялом дворе скрипнула, и наружу выглянул юноша в одежде цвета лунного света. На голове у него небрежно повязана учёная повязка, из-под которой выбились пряди волос.
Он тащил огромный узел, шаг за шагом выбрался во двор, огляделся большими глазами, будто что-то искал.
Постояв, он нарочито громко откашлялся, прислушался, и, не услышав ни звука, фыркнул, закинул узел на плечо и решительно направился к воротам.
У выхода старый смотритель, сидевший в плетёном кресле, приветливо улыбнулся:
— Госпожа Цанцан, уезжаете?
— Угу, — буркнула она, не поднимая головы. Узел был выше её самой, но она гордо зашагала вперёд и вскоре растворилась в людской толпе.
Старик всё ещё улыбался:
— Какое совпадение! Господин Сяо только что тоже вышел… Может, передать ему что-нибудь от вас?
Но фигура в одежде цвета луны уже скрылась вдали.
Под деревом напротив двора стоял юноша в чёрном, с мечом за спиной. Он выплюнул травинку, встряхнул рукав и двинулся следом за покачивающимся узлом в толпе.
Впервые в жизни ему попадалась столь заметная добыча. В янтарных глазах юноши мелькнула насмешливая улыбка.
Сяо Хуань не успел опомниться, как Сюй Лай вытащил его из постоялого двора.
Они осушили по кувшину старого вина, и вдруг Сюй Лай хлопнул себя по лбу:
— Ах да! Совсем забыл, есть кое-что, что тебе нужно увидеть!
Не дав возразить, он схватил Сяо Хуаня за руку и потащил за собой. Ещё мгновение назад ленивый и вялый, теперь он спешил так, будто от этого зависела жизнь.
Сяо Хуань не стал сопротивляться. Они быстро пересекли улицы Лучжоу, петляя по переулкам, и лишь у городских ворот остановились.
Сюй Лай указал на стену, где виднелось едва заметное синеватое пятно:
— Брат Сяо, посмотри.
Сяо Хуань наклонился, вгляделся и побледнел:
— Танмэнь? — На первый взгляд след был ничем не примечателен, но под особым углом в синей краске мерцали радужные искры.
Сюй Лай кивнул:
— Наши люди случайно нашли это. Мы тоже решили, что это знак Танмэня, которым они созывают своих. Но ведь после той бойни восемь лет назад никто из них не появлялся. Неужели слухи правы, и кто-то из Танмэня выжил?
Сяо Хуань нахмурился, задумался, потом выпрямился:
— Вернёмся в постоялый двор.
Когда они вернулись, старый смотритель всё так же грелся на солнце. Завидев Сяо Хуаня, он оживился:
— Господин Сяо, вернулись? Странное совпадение: госпожа Цанцан только что ушла, с узлом, да ещё сердитая…
Сяо Хуань резко остановился.
— Ушла? — переспросил он и вдруг согнулся в приступе кашля.
Сюй Лай подхватил его:
— Не волнуйся, брат, всё обдумаем спокойно.
