Её голос становился всё ниже, холоднее, и в глазах вспыхнуло убийственное сияние.
— Нет, — спокойно ответил он, глядя прямо в её глаза. — Я не считаю себя жалким и не думаю, что мать безжалостна. Сколько себя помню, вы всегда спрашивали, не хочу ли я отказаться от престола и рода Сяо, чтобы уйти с вами на гору Юйлун и избавиться от яда. Это я сам был упрям и не согласился.
Она усмехнулась:
— Значит, помнишь! Великий правитель Дэю, глава рода Сяо, наследник ветви Чжуцюэ! Ты заставил собственную мать поднять на тебя руку, а теперь все считают, будто это я безжалостна. Хорошо! Ты действительно сын своего отца, императора Жуй-цзуна Сяо Юя, что умер, перерезав себе жилы. В жестокости я вам обоим не ровня!
— Я не вынуждал мать убивать меня, — тихо сказал он. — Просто вы считаете, что государству Дэю суждено погибнуть, а я верю, что ещё есть надежда. Мы лишь стоим по разные стороны. Если вы хотите моей смерти — это лишь часть вашего пути. Я никогда не считал вас злой.
Она долго смотрела на него, потом произнесла с горечью:
— Нет, ты просто думаешь, что я холодна. Хуань-эр, ты ещё не был отцом и не знаешь, что значит любить ребёнка. Когда полюбишь кого-то всем сердцем, поймёшь. Любовь родителя только сильнее, никогда не меньше.
Он побледнел и опустился на колени:
— Я виновен перед вами, мать. Моей вины не искупить.
— Не вставай, — сказала она, не глядя вниз. — Я хотела спросить, не передумал ли ты. Не хочешь ли всё же уйти со мной на Юйлун, чтобы я исцелила тебя, и ты жил спокойно, вдали от дворцовых распрей. Но теперь вижу, спрашивать не стоит. Есть вопросы, на которые ответ всегда приносит лишь боль.
Тонкая ткань её одежды колыхнулась от ночного ветра. Она прошла мимо него:
— Больше не ищи встреч со мной. Если не твоя смерть, то моя. Только тогда.
— Мать, — тихо позвал он, — разве нет пути назад?
— Нет, — ответила она, не оборачиваясь. — Ты должен понимать, Хуань-эр, твоя упрямость, как моя.
Она остановилась у двери и добавила:
— Та девушка из рода Лин, ты ведь любишь её?
Не оборачиваясь, она вышла в дождь. Её голос прозвучал холодно, как сталь:
— Помни, я говорила тебе: выбрав этот путь, не жди иного. Ты ничего не сможешь удержать. Такова судьба рода Сяо.
Юноша в синем остался на коленях, неподвижный, словно высеченный из камня.
— Брат Сяо, — осторожно позвал Сюй Лай, когда Чэнь Ломо ушла. Он откинул занавесь и поспешил к Сяо Хуаню. — Ты бы хоть слово мягкое сказал! Я никогда не видел, чтобы учительница так сердилась.
Сяо Хуань позволил поднять себя, слабо улыбнулся:
— Ты всё слышал?
— Почти всё, — признался Сюй Лай. — Учительница ведь от сердца желает тебе добра.
— Я знаю, — ответил он, тихо кашлянув. — Это я виноват, что снова огорчил её.
Сюй Лай вздохнул:
— Ладно, не буду ничего говорить.
Сяо Хуань снова закашлялся, прикрыв рот рукой. Кашель становился всё тяжелее. Сюй Лай поспешил усадить его, отнял руку — на ладони алая кровь.
— Да чтоб тебя! — выругался он. — Учительница права, надо бы отнять у тебя внутреннюю силу и запереть в главном зале!
Сяо Хуань, всё ещё кашляя, улыбнулся:
— Брат Сюй, возвращайся к матери.
— Что? — нахмурился тот. — Только что прогнал её, теперь и меня выгоняешь?
— Она сейчас расстроена. Тебе стоит быть рядом, — мягко сказал Сяо Хуань.
Сюй Лай хотел возразить, но, взглянув на его бледное лицо, только махнул рукой:
— Эх…
— Господин Сяо прав, — раздался голос у двери. Вошёл Лю Хуайсюэ в белом. Он поклонился: — Светлый зал секты Линби, Лю Хуайсюэ.
— Рад знакомству, — ответил Сяо Хуань. — Сюй часто упоминал вас.
— Наверное, не в лучшем свете, — усмехнулся Лю Хуайсюэ. — Но не в том дело.
Он повернулся к Сюй Лаю:
— Ты ведь понимаешь, что не можешь оставаться здесь. Нарушить приказ главы одно, но если останешься, это уже измена. Хочешь, чтобы она сочла тебя предателем?
Сюй Лай нахмурился, но промолчал. Сяо Хуань улыбнулся:
— Не считай меня слабым, которому нужно опекунство. Возвращайся.
Тот не удержался от улыбки:
— Да уж, ты куда хлопотнее любой слабой девушки!
Он протянул руку:
— Береги себя.
Сяо Хуань ответил тем же жестом:
— И ты.
Сюй Лай хлопнул Лю Хуайсюэ по плечу:
— Ну что, отругал меня вдоволь? Пошли!
— Если бы ты не был таким сентиментальным, — буркнул тот, но улыбнулся.
Два белых силуэта скрылись за дверью.
Сяо Хуань проводил их взглядом и тихо усмехнулся. Вот уж кого назвали «сентиментальным», истинного героя.
Он снова закашлялся, достал из рукава платок, вытер кровь и задумался. Впервые кровь он сплюнул, когда ему было двенадцать, и тогда подумал, что умирает. Но годы шли, и яд не усиливался. Значит ли это, что время ещё есть, или, наоборот, его осталось совсем мало?
Он вспомнил слова матери: «Ты ничего не сможешь удержать, ведь ты из рода Сяо».
Он закрыл глаза и переждал приступ боли. Когда он их открыл, на губах всё ещё играла та же мягкая улыбка.
Он вышел из павильона.
В зале, залитом светом, юная девушка в розовом вскочила, как только увидела его.
— Сяо-дагэ! — воскликнула она и подбежала. — Наконец-то! Сюй Лай уже ходил к тебе, а я… я обещала ждать здесь.
Он улыбнулся, разгладил морщинку на её лбу:
— Прости, Цанцан, что заставил ждать.
Она смутилась, отвела взгляд:
— Ничего… — потом она спохватилась: — А где тот заносчивый Лю и Сюй Лай?
— У них дела в секте, — ответил он спокойно.
— Тогда и мы уйдём, — сказала она, крепко взяв его за руку. — Здесь холодно и мрачно.
Он кивнул, но она вдруг остановилась, прошептав:
— Твоя рука стала ещё холоднее.
Она подняла глаза, и в их глубине отражался свет ламп и дождь за окнами.
— Сяо-дагэ, я хочу быть с тобой всегда.
Она коснулась его лица, словно боялась, что он исчезнет, и повторила:
— Я боюсь, что ты уйдёшь и не вернёшься. Я хочу быть с тобой навсегда.
Сяо Хуань на миг замер, потом мягко улыбнулся:
— Я не уйду.
Девушка просияла, обхватила его ладони обеими руками:
— Обещай! Не уходи!
Он кивнул.
Много лет спустя, когда она, став императрицей Дэю, переживёт с ним и разлуку, и долгие зимы, она, быть может, уже не вспомнит, что слова «навсегда быть с тобой» впервые произнесла в ту далёкую ночь, когда была всего лишь юной девушкой, глядевшей на него сквозь дождь.
