На повороте под глициниями я оглянулась. В цветах, на земле, У Ляньмин стояла на коленях, сжимая кулаки, лицо её скрывали спутанные волосы.
Вернувшись во Дворец Сокровенной Красоты, я бездельничала до вечера. К закату пришла весть: Император этой ночью призвал наложницу У к себе.
Наутро, как водится, я отправилась к Императорской Матери с поклоном. Неожиданно там оказался и Сяо Хуань.
Я улыбнулась и поклонилась:
— Смиренная супруга приветствует государя.
— Да полно тебе, — ласково сказала Императорская Мать, усаживая меня рядом. — Садись, дитя.
Я спросила, глядя на Сяо Хуаня:
— Давно не видела государя. Здоровье ваше улучшилось?
Не из притворства я это сказала: Тайный врачебный двор твердил, будто Император страдает холодной болезнью и должен беречь силы. Потому-то он и женился, и принял власть лишь после двадцати.
Какая там болезнь! Если бы он и вправду был болен, я бы рассмеялась. Он лишь прикрывается слабостью, чтобы не вмешиваться в дела, а всё управление оставляет кабинету.
Император не успел ответить, как Императорская Мать нахмурилась:
— Что значит «давно»? Сын мой, ты что, давно не видел Императрицу?
Сяо Хуань поспешно встал:
— Виноват, Матерь. В последние дни был нерадив.
Она вздохнула:
— С древних времён Императоры имели любимиц, и это естественно. Лишь бы не переходить меру. Но, сын мой, разве Императрица не достойная дочь? Береги её.
Я склонила голову. Как изящно сказано. И вроде бы в мою защиту, а на деле лишь мягкий упрёк: мол, не сумела удержать мужа.
Император покорно ответил:
— Слова Матери — истина.
— Всё ты «истина, истина», — усмехнулась она. — А в сердце не держишь. — Потом она повернулась ко мне: — Император и впрямь слаб здоровьем, а дел невпроворот. Императрице стоит быть снисходительнее.
— Смиренная супруга примет к сердцу наставление, — ответила я.
Она улыбнулась, взяла нас за руки:
— Ну вот, сядьте оба. Поговорим по-домашнему.
Мы просидели с полчаса, пока она не устала и не велела нам идти.
Из дворца Циннин мы вышли вместе. По длинному коридору мы шли молча, пока Сяо Хуань вдруг не усмехнулся:
— Императрица, вы, кажется, в последние дни раздражены?
Я вздохнула и ответила с улыбкой:
— Несколько дней и ночей не видеть даже края одежды государя, как тут не загореться?
Он тихо рассмеялся:
— Если бы вы действительно хотели меня видеть, стоило лишь послать слово в Зал Успокоенного Сердца. Я был бы польщён.
Я улыбнулась мягко, но с уколом:
— Государь, вы говорите одно, а думаете другое.
— А разве вы — нет? — ответил он, глядя прямо в глаза.
— Я, — сказала я, — говорю лишь то, что чувствую. Не то что вы, кто и крупицы правды не вымолвит.
Он отвёл взгляд, усмехнулся и спокойно произнёс:
— Наложница У хоть и вспыльчива, но вы уже наказали её. Ради меня не держите зла.
Вот оно, ради чего он пришёл. Не избегал встреч, а ждал случая вымолвить за неё слово.
— Государь, — сказала я, — я человек прямой. Кто причинит мне боль, тому я отплачу. Но, выпустив пар, я не держу зла. Не то что некоторые, улыбаются в лицо, а за спиной плетут сети. Разве не так, государь?
Он кивнул:
— Если так, я спокоен.
В этот миг из конца коридора подошёл человек в тёмном одеянии. Он опустился на одно колено:
— Смиренный слуга Ли Хунцин приветствует государя и императрицу.
Это был заместитель начальника свиты императорской стражи.
Великий У имел две особые гвардейские части: Отряд сопровождения и Подразделение по борьбе с ядами, по двести человек каждая. Первая охраняла дворец и столицу, вторая — собирала сведения по всей империи. Их командиры происходили из четырёх родов, некогда сражавшихся бок о бок с императором. Ли Хунцин был потомком вана Ли Чжаолиня, носил титул третьего ранга — Вэйюань-бо1.
Он взглянул на меня, потом на Императора:
— Государь, у меня есть донесение.
Я знала, что подобные дела требуют уединения, и, улыбнувшись, поклонилась:
— Смиренная супруга откланяется.
— Берегите себя, — ответил он.
Я отошла, но, обернувшись, увидела: Ли Хунцин что-то шепчет Императору, а из ворот Шуньи выходит стройная фигура в белом, берёт Императора под руку и, будто нарочно, бросает взгляд в мою сторону.
Это была Лань-гуйфэй Ду Тинсинь.
Я усмехнулась. Для кого этот спектакль? Для меня? Я не соперница ей. Император едва ли желает меня касаться.
Смотря на их удаляющиеся силуэты, я вдруг ощутила лёгкую горечь.
После утреннего поклона у меня перехватило дыхание, и я, отпустив свиту, пошла одна, с двумя служанками, в Императорский сад.
Разбитые вчера бочки с лотосами уже заменили новыми, лишь в углу виднелись следы грязи.
Тяжёлое платье давило на плечи, ветер шевелил листву, и вдруг мне почудилось, кто-то идёт за мной. Я обернулась: никого. Только густая зелень сада колыхалась на ветру, словно дышала.
- Вэйюань-бо (威远伯, Wēiyuǎn bó) — «граф Дальнего Подвига». ↩︎
