— Недостаток крови и сил даёт о себе знать позже, — он говорил уже сердито, кашлянув несколько раз. — Вспомни Шаньхайгуань: грудная рана ещё не зажила, а ты уже бегала по двору.
Я высунула язык, не смея спорить:
— Когда состарюсь, тогда и буду жаловаться. Сейчас-то я вполне бодра.
Он нахмурился ещё сильнее:
— Не шути. Береги себя.
Я удивилась. В его голосе прозвучала редкая для него строгость. Я только кивнула. В этот момент за дверью послышался шум. Суцянь преградила кому-то путь:
— Кто вы такие? Почему здесь?
— Кто мы? Мы — родственники императорского рода. А ты кто? — отозвался звонкий голос.
Я сразу узнала этот голос. Ин!
Я быстро распахнула дверь: на пороге стояли Ин и Хунцин, оба промокшие под дождём. Увидев меня, Ин радостно бросилась ко мне, обвила руку и сладко пропела:
— Сестричка!
Я опешила, а Хунцин, одобрительно взглянув на неё, поклонился:
— Ваше Величество.
Значит, это он научил её так меня называть.
Я обняла Ин:
— Хорошо, сестрица рада. — И, вспомнив о Сяо Хуане, я поспешно преградила им путь. — Только не вздумай снова травить брата.
Ин лукаво улыбнулась:
— Что ты, сестрица? Мой императорский брат давно покоится в Фэнсяне, как же я могу его убить?
— Значит, ты больше не хочешь его смерти? — удивилась я.
Она лишь усмехнулась и, не отвечая, потянула меня в комнату:
— Брат, ты проснулся?
Сяо Хуань, увидев её, даже обрадовался.
— Проснулся, — тихо сказал он.
Я только развела руками:
— Странная у вас семья, — пробормотала я.
Ин бросила на меня взгляд:
— Ты слишком многого не знаешь, говорить с тобой бесполезно.
Несколько дней не виделись, а уже говорит как взрослая — всё влияние Хунцина. Я сердито посмотрела на неё и спросила:
— Скажи, аромат «великого блаженства» ты приготовила для брата?
Ин невинно покачала головой:
— Нет. Я его давно не видела. Наверное, он сам сделал.
Я изумилась:
— Ты умеешь, а он откуда знает?
Ин рассмеялась:
— Все мои умения от него. Он видел, как я готовлю, и сразу понял состав. — И снова с лёгкой насмешкой она добавила: — Я же сказала, ты слишком многого не знаешь.
Я промолчала. Дело было не в моём неведении, а в том, что их братская связь казалась какой-то непостижимой.
Хунцин шагнул вперёд и поклонился:
— Ваше Величество, с нами прибыл и Чу-ван.
Я обернулась. На каменных ступенях стоял человек в белом, закрывая зонт. Он повернулся, улыбнулся — лицо чистое, как лепесток лотоса.
— Сяо Цяньцин, — тихо произнесла я. — Ты здесь?
Он передал зонт слуге и с лёгкой усмешкой ответил:
— Разве мне нельзя?
— Я не это имела в виду, — поспешно сказала я.
Сяо Цяньцин прошёл мимо, поклонился Сяо Хуаню:
— Ваше Величество, давно не виделись.
— Давно, — ответил тот. — Как поживает Чу-ван?
— Как видите, — холодно усмехнулся Сяо Цяньцин. — Не так вольготно, как вы, что полгода назад исчезли без следа, заставив меня оплакивать вас как покойного.
— Побеспокоил, — спокойно ответил Сяо Хуань.
Воздух в комнате сразу похолодел. Я поспешила усадить Сяо Цяньцина, велела подать чай и заговорила, чтобы разрядить обстановку:
— Ты, должно быть, из столицы? Пыль дорог на тебе. Может, велеть приготовить ванну с горячими источниками?
Он лениво улыбнулся, поймал мою руку:
— А ты пойдёшь со мной?
Я вспыхнула и выдернула руку:
— Что ты говоришь? — бросила взгляд на Сяо Хуаня. Тот сидел спокойно, будто ничего не заметил.
— Ах да, — протянул Сяо Цяньцин, — забыл, что при императоре. Конечно, императрица не согласится.
Я коротко кивнула. В комнате повисла тишина. Тогда Хунцин шагнул вперёд, опустился на одно колено:
— Прошу Ваше Величество выйти во двор.
Сяо Хуань поднялся, я поспешила накинуть ему плащ и поддержала. Он не отстранился.
На ступенях перед дверью стояли ряды людей в тёмных одеждах — все на коленях, мечи у ног. Двор был тесен, и коленопреклонённые тянулись до самой каменной дороги.
Хунцин, Ши Янь и Бан Фанъюань стояли впереди. Разом выхватив мечи, они подняли их над головой, а остальные упёрли клинки в землю.
— Мы, одиннадцатое поколение рода Хуайинь — Ши Янь, Ли Хунцин, Бан Фанъюань и наши семьи, — клянемся в верности дому Сяо, ветви Чжуцзюэ. В мирное время — служить, в смуту — защищать, в огне — не отступать, в смерти — не изменять.
Гул их голосов прокатился по двору, растворяясь в дождевой дымке.
Сяо Хуань тяжело вздохнул:
— Что вы делаете?
Хунцин склонил голову:
— Мы служим не Императору Великого У, не тому, кто даёт чины и жалованье, а главе рода Сяо, ветви Чжуцзюэ. Пока жив хоть один из этой линии, мы обязаны хранить его. Если же в прошлой смуте мы обидели Вас, пусть Ваше Величество не принимает нашей клятвы — тогда мы по обычаю покончим с собой.
— Встаньте, — тихо сказал Сяо Хуань.
Никто не двинулся. Он нахмурился:
— Ши Янь, подними их.
Ши Янь, не поднимая головы, хрипло произнёс:
— Я часто думаю, почему тогда Вы не убили меня. За то, что поднял меч на государя, я должен был умереть. Если Вы не примете клятву, я умру сейчас.
— Вы!.. — Сяо Хуань побледнел, закашлялся.
Хунцин не поднял головы:
— Прошу вновь довериться нам.
