Мы с Сяо Хуанем переглянулись и направились к стене.
Сверху, за снежным полем, на скале стояла девушка в зелёном. Подол её колыхался на ветру, словно цветок снежного лотоса среди льда.
Увидев нас, она подняла голову и улыбнулась:
— Господин Бай, мы снова встретились.
Чистый голос, горделивая улыбка, острый взгляд — это была Чжун Линь, та самая, что когда‑то сказала, что уйдёт странствовать одна.
Она вынула из рукава письмо, зажав его между пальцами:
— Чжун Линь, глава зала Уфаутянь секты Линби, передаёт послание господину Бай от имени главы секты.
Не успела договорить, как письмо, свистнув, полетело к нам. Сяо Хуань двумя пальцами поймал его край, не раскрывая, кивнул:
— Благодарю, заместительница главы Чжун.
Значит, она уже стала заместителем главы Линби.
Чжун Линь улыбнулась:
— Господин Бай слишком вежлив. — И, повернувшись, собралась уходить. На спине у неё висел широкий меч.
Я шагнула вперёд и крикнула:
— Чжун Линь!
Она остановилась, не оборачиваясь:
— У заместительницы главы Лин есть ко мне дело?
— Ты стала заместителем главы Линби?
— Разве не видно? — усмехнулась она.
— Это ты ранила Му Яня? — спросила я, с трудом сдерживая дыхание.
Её плечи дрогнули, но голос остался холодным:
— А что, он ещё жив?
— Мёртв! — выкрикнула я, чувствуя, как дрожит голос. — Сгорел дотла! Теперь довольна? — Я схватила пригоршню снега, сжала и бросила в неё. — Трус! Чжун Линь, не думала, что ты такая ничтожная! Ты ведь тоже любила Му Яня, зачем же ранила его? Даже любимого человека не смогла удержать — жалкая!
Снежок ударил ей в спину. Она качнулась и усмехнулась:
— Да, я ничтожна. Но всё же лучше, чем ты, цепляющаяся за безнадёжную любовь. Подожди, пока потеряешь всё — тогда поймёшь.
Я задохнулась, горло сжалось. Как можно говорить так жестоко?
— У меня нет такой подруги, как ты, — прошипела я. — Убирайся!
Не успела договорить, как мир потемнел, и Сяо Хуань подхватил меня:
— Цанцан!
Я уткнулась лицом в его грудь, прошептала:
— Всё в порядке.
На самом деле я злилась не на Чжун Линь, а на себя. Я знала, что значит собственноручно ранить любимого — это не просто раскаяние, не просто боль, это память, что с годами становится всё острее, и когда хочешь всё исправить, уже поздно.
Сяо Хуань тихо держал меня, потом похлопал по плечу и улыбнулся:
— Неужели плакать так долго?
Я подняла голову, вытерла слёзы и взглянула на него:
— Весело тебе, да? Смотришь, как девчонки ссорятся?
Он рассмеялся:
— Не совсем. Просто забавно видеть, как заместительница главы величайшей секты Линби и заместительница главы Фэнлайгэ кидаются снежками.
Я тоже не удержалась и засмеялась.
Вспомнив письмо, выхватила его у него из рук. Внутри была одна строка: «Дворец Хайша‑гун преподносится обеими руками».
Я подняла глаза. Сяо Хуань лишь слегка улыбнулся, будто ожидал этого.
Глава секты Чэнь хотела сказать, что дворец не мы возьмём, а она отдаст его сама. С тех пор как Сяо Хуань прибыл, победы следовали одна за другой, будто Тяньшань только и ждал его. Для неё всё это было лишь ловушкой, расставленной ради его жизни.
Я быстро разорвала письмо и бросила клочки в пропасть.
— Сегодня вечером снова сварим баранину, — сказала я, улыбаясь. — Прошлый раз суп был чудесный.
Он кивнул:
— Хорошо.
Мы пошли на кухню. Там не оказалось ни мяса, ни приправ, и я послала учеников искать. Вскоре вся застава загудела: кто‑то спустился в долину, зарезал барана, кто‑то мыл мясо, кто‑то ставил котёл. В итоге сварили огромный чан супа, и к нему сбежались не только наши, но и ученики других школ.
Смех, шум, пар над котлом — впервые за долгое время все расслабились. Я с трудом выхватила две миски и, пробравшись сквозь толпу, уселась с Сяо Хуанем в тихом углу.
Луна уже почти полная, её свет ложился на заснеженные вершины, небо сияло, как тёмный сапфир.
Я пила горячий суп, чувствуя, как тепло разливается по телу, потом положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
Он обнял меня за талию:
— Устала?
— Угу, — промурлыкала я, не открывая глаз.
Он улыбнулся:
— Ты слишком вымоталась. Дальше я разгружу тебя от дел.
— Скажи, — приоткрыла я один глаз, — беременные ведь быстро устают?
Он тихо рассмеялся:
— Да, но только через пару месяцев после зачатия.
— Так долго… — вздохнула я.
— Иначе не бывает, — ответил он.
Я взяла его за руку, поцеловала бледную щёку, заслоняя его от холодного ветра:
— Руки совсем озябли. Пойдём в комнату.
Он кивнул, поднялся, опираясь на моё плечо.
Я настояла, чтобы ему выделили отдельную комнату. Уложив его, прибрала всё лишнее, выбросила хлам. Он уже спал, дышал ровно, губы чуть изогнулись в мягкой улыбке.
Я тихо улыбнулась в ответ. Засыпает всё быстрее.
Осторожно укрыв его, я легла рядом. Ночь прошла спокойно, мы спали, прижавшись друг к другу, и до рассвета не произнесли ни слова.
