Двадцать седьмого дня одиннадцатого месяца Центральный Улинь наконец обрушил последний штурм на Хайша — дворец секты Тяньшань.
Крики и звон оружия гремели в заснеженной долине, кровь текла по земле, и вся беспощадность мира боевых искусств раскрылась в этой битве во всей своей наготе.
Мои пули кончались. Я заряжала, стреляла, снова заряжала, и уже не могла сосчитать, сколько людей упало под моим стволом, сколько брызг крови окрасило мою одежду. Даже на снежной шубе Сяо Хуаня за моей спиной проступили алые пятна.
Он ворвался в Хайша вместе с учениками Фэнлайгэ. Когда Царственный ветер, не появлявшийся прежде ни на одном из четырёх прорывов, наконец явился, окутанный изумрудным сиянием меча, я увидела, как в глазах учеников Фэнлайгэ вспыхнули восторг и гордость.
Меч Царственный ветер, никогда не знавший поражения, был для них не просто оружием, а верой.
Сражение длилось от полудня до заката. Ученики Тяньшань падали десятками, но, пользуясь запутанным рельефом дворца, отчаянно держались. Центральный Улинь одерживал победу за победой, но каждая пядь земли доставалась ценой крови.
Холодный ветер резал кожу, клинки были ещё холоднее. В каждом взгляде — обнажённая, не скрытая жажда убийства, в каждой руке — запёкшаяся кровь.
Я сжимала раскалённый ствол, и мы с Сяо Хуанем пробивались всё глубже, в самую коварную часть дворца. Хоть я и слушала объяснения Лянь Моу о «врат смерти» и «врат жизни» в восьми триграммах, на деле всё равно терялась в этом лабиринте.
Мы ворвались в маленький дворик, несколькими выстрелами уложили нескольких учеников Тяньшань и вдруг поняла, что рядом остались только мы двое.
Из-за стен и щелей снова посыпались враги. Мы с Сяо Хуанем отступили, встали плечом к плечу.
Белые одежды противников мелькали перед глазами, как снежные тени. Я крепче сжала оружие.
— Вперёд! — коротко крикнул Сяо Хуань.
Я рванулась вперёд, пуля вылетела из ствола и ударила в слабое место построения. Один из учеников Тяньшань рухнул, обхватив ноги.
В тот же миг сбоку вспыхнуло холодное синее сияние. Меч Царственный ветер скользнул беззвучно, рассёк плоть, и алые капли рассыпались в воздухе.
Когда мы вновь оказались рядом, дворик был усеян телами и стонущими раненными.
Я защёлкнула новый магазин и спросила:
— Как ты?
— Ничего, — ответил он спокойно.
Я кивнула, но не успела опустить оружие. У ворот мелькнула тень. Я вскинула ствол и только тогда узнала вошедшего: это был Лань Жоинь, исполняющий обязанности настоятеля школы Эмэй.
В руке у него был меч, на длинной одежде — пятна крови. Он выглядел усталым, но в лице сохранялась лёгкая, почти беззаботная улыбка.
— Господин Бай, госпожа Лин, — приветливо кивнул он.
Я не питала к нему симпатии, опустила оружие и холодно усмехнулась:
— Зови меня госпожа Бай.
Он прищурился, улыбнулся мягко:
— Госпожа Бай? Нет, это не подходит. Если уж звать, то, пожалуй, «госпожа Императрица», не так ли?
Повернувшись к Сяо Хуаню, он добавил с лукавым блеском в глазах:
— Что скажете, Ваше Величество?
Сяо Хуань ответил лёгкой улыбкой:
— Род Лань из Суйчжоу наследует титул уже не одно поколение. Зимой третьего года правления Дэю вы, молодой господин, вместе с отцом, бароном Аньдином, входили во дворец получать указ, верно?
— Шесть лет назад, — спокойно кивнул Лань Жоинь, — мне довелось лицезреть небесное лицо, и я не смею забыть. Редко встретишь императора с такой памятью — значит, разговор у нас сегодня будет проще.
Сяо Хуань чуть опустил голову, глядя на меч Царственный ветер в руке:
— Настоятель Лань, здесь не дворцовый зал, можешь обойтись без церемоний. Ты следовал за нами весь путь — ради моей головы, не так ли?
— Верно, — усмехнулся Лань Жоинь. — Раз так, не стану притворяться. Сразиться с хозяином Фэнлайгэ — давняя мечта.
Я шагнула вперёд, заслоняя Сяо Хуаня:
— Не спеши, есть ещё я.
Он покачал головой:
— Увы, госпожа императрица, мне строго велено не причинять вам вреда. Я не осмелюсь поднять на вас руку.
— Велено? — я насторожилась.
Лань Жоинь улыбнулся, и в его лице мелькнуло что-то знакомое:
— Разве вы не вспомнили, госпожа? Род Лань из Суйчжоу издавна служит дому Чу-вана. И знаете ли вы, кто заплатил десять тысяч лянов серебра за голову императора? Наш господин. Разве вы не знали, что ревность мужчины способна убивать?
Я сжала кулаки и обернулась к Сяо Хуаню. Он смотрел прямо на меня, глаза его сияли, как звёзды на рассвете.
— Тот, кто хочет купить мою голову, — не Чу-ван, — сказал он тихо и перевёл взгляд на Лань Жоиня. — Я уверен в этом.
Я облегчённо выдохнула и громко бросила:
— Слышал, Лань Жоинь? Даже для провокации твоя ложь слишком груба!
