Со следующего дня после встречи с Линь Лунхуэй у Наоми держалась лёгкая температура. Простудой это не походило, скорее всего, организм отозвался на напряжение последних дней. Ей хотелось хотя бы день отдохнуть, но расписание было забито обязательными делами, и она, приняв жаропонижающее, пошла на работу.
— Ода‑кун, ты сегодня прямо сияешь! — весело бросил начальник Найто. — Слышал, госпожа Ли снова купила у нас антиквариат? Отдел мероприятий в восторге. Может, заведём для неё отдельную карту внешних продаж?
Он, конечно, не догадывался, что Наоми нездорова. С тех пор как уладилось дело с кражей часов, Найто пребывал в отличном настроении, поговаривали, что его лично похвалил курирующий директор. В тот день он даже собрал подчинённых и, цитируя начальство, произнёс наставлени, мол, искусство внешних продаж — это умение уладить дело, не уронив достоинства клиента.
С тех пор как Наоми придумала, как избавиться от Тацуро, всё, что касалось работы, стало казаться ей мелочью. Жалобы клиентов, срывы сроков, внутренние трения, всё это утратило значение. Когда на кону собственное выживание, повседневные заботы перестают быть заботами, она ощутила это с пугающей ясностью. Наверное, в этом и заключалась сила китайцев: Ли Чжу Мэй и её люди жили в постоянной борьбе за место под солнцем, поэтому могли лгать, воровать и при этом оставаться невозмутимыми.
Наоми даже подумала, что если всё пройдёт удачно, можно будет работать под началом Ли Чжу Мэй. В венчурном бизнесе, казалось, она сможет позволить себе всё, что захочет.
С утра она была занята у госпожи Сайто в Ёёги, нужно было объяснить, как пользоваться картой с паролями для интернет‑банкинга, которую прислали из банка. Правда, учиться работать на компьютере госпожа Сайто не собиралась, и Наоми сама внесла нужные страницы в закладки браузера.
При открытии счёта перевели тридцать миллионов йен со старого банка, этим тоже занималась Наоми. Когда они пришли в отделение прежнего банка, чтобы оформить перевод, навстречу вышел сам управляющий. Он только потирал руки и улыбался, не задавая лишних вопросов, видимо, совесть его тяготила, раньше он навязал клиентке невыгодные финансовые продукты.
Потом Наоми предложила сделать покупку, брелок Prada, «внуку в подарок, он обрадуется». Госпожа Сайто без колебаний согласилась, и Наоми тут же оформила оплату через интернет‑банкинг.
Пожилая женщина была оживлённой и разговорчивой. Ей нравилось беседовать с молодой собеседницей, и, даже когда дела были закончены, она не спешила отпускать Наоми. Подала привычный слабый чай и заговорила о себе.
— Знаете, я впервые осталась одна, когда умер муж. До замужества жила с родителями, потом с ним. А когда стало ясно, что конец близок, знаете, что я сказала детям?
— Даже не представляю… Что вы им сказали?
— Сказала, что, когда отец умрёт, хочу отправиться в одиночное путешествие, — рассмеялась она, прикрывая рот ладонью. — Потом дети надо мной подшучивали: «Мама, помнишь, что сказала?» Ода‑сан, я, наверное, бессердечная, да?
— Нет, что вы. Думаю, моя мать сказала бы то же самое, — ответила Наоми, вспомнив родителей. Её мать, пожалуй, даже не скрыла бы облегчения.
— Вот‑вот. Ведь последние два года я ухаживала за ним без передышки. Когда он наконец ушёл, я только и подумала, ну, слава богу. Долгие супруги к концу становятся удивительно спокойны. На похоронах я даже не пролила ни слезинки.
— Понимаю…
— Конечно, я благодарна мужу за многое, но в наше время считалось естественным, что жена ведёт дом, растит детей, ухаживает за стариками. Когда он умер, я впервые почувствовала себя свободной. Потому и сказала про путешествие, — она снова тихо рассмеялась.
— Уф‑фу.
— Наверное, такие разговоры вредны для незамужней девушки вроде вас, Ода‑сан. Разрушают мечты.
— Нет, вовсе нет. Просто… — Наоми замялась, но всё же продолжила, — мои родители не ладят, и я думаю, что их старость будет тяжёлой.
— Вот как. Это, конечно, тревожно для дочери.
— Отец с юности поднимал руку на мать. Я всё жду, что она решится уйти, но она терпит и живёт с ним.
— Он её бьёт? Это ужасно, — лицо госпожи Сайто потемнело.
— Простите, что завела такую тему.
— Ничего, — мягко покачала она головой. — Знаете, я и сама не раз думала, вот бы он умер поскорее.
— Правда?
— Да. У него всегда были любовницы, с деньгами обращался безответственно. Даже когда уже лежал в больнице, стоило немного поправиться твердил, что хочет домой. Сам врач, а ума не имел, а дома ухаживать приходилось мне. Как бы ты ни любила человека, менять ему подгузники — это невыносимо. Только вам скажу, я не раз представляла, как он случайно перепутает лекарства и тихо уйдёт.
Она поморщилась, будто вновь переживая то время.
— Знаете, я поняла одно, мужчины где‑то в глубине души считают жену прислугой. Как можно просить любимую женщину менять тебе подгузники? Это же полное равнодушие к её чувствам. И потом, даже после выхода на пенсию они ждут, что жена будет делать всё по дому. Разве это нормально?
— Думаю, мои родители после отставки отца станут такими же, — сказала Наоми.
— Тогда развод тоже выход. Хотя, наверное, мне не стоит так говорить, — она улыбнулась и пожала плечами.
— У вас есть планы на замужество, Ода‑сан?
— Нет. Пока не думаю об этом, — Наоми покачала головой.
— Нельзя так. Замуж всё‑таки надо выходить.
— Наверное…
Хотя возраст уже подходил, желания выйти замуж у неё почти не было. Может, потому, что с детства она видела, как родители мучают друг друга. Мечты, которыми живут её ровесницы, казались ей чужими.
В этот момент зазвонил телефон. На экране — Линь Лунхуэй. По спине пробежал холодок.
— Простите, это из офиса, — быстро соврала она и вышла в коридор. — Алло, Ода слушает.
— Это Лунхуэй из Икэбукуро, — раздался осторожный голос.
— Я знаю.
— Насчёт того разговора… Я согласен.
Хотя она ждала этих слов, в голове всё померкло.
— Алло, вы меня слышите?
— Да, слышу.
— Я согласен. Что теперь делать?
Голос Линь Лунхуэй звучал официально, будто он тоже принял трудное решение.
— Я свяжусь с вами позже. Подождите звонка, — ответила Наоми, и голос её дрогнул.
— Хорошо. Буду ждать.
Когда связь оборвалась, по телу пробежала дрожь. Все фигуры встали на свои места, план начал движение. Сердце забилось часто и гулко.
Что теперь? Сможет ли она действительно устранить Тацуро? Хватит ли решимости у неё и у Канако?
Нет, отступать нельзя. Иначе Канако так и не вернёт себе спокойную жизнь, а сама Наоми не найдёт спасения. Совесть не возражала против того, чтобы убрать этого человека.
Мысли снова закружились, как в вихре, уже в который раз за последние дни.
Наоми, чувствуя, как подрагивают колени, вернулась в гостиную и сказала госпоже Сайто, что ей пора.
— Ах вот как. Прости, что так долго тебя задержала. Так что ты сегодня мне порекомендуешь? — улыбнулась та.
Наоми растерялась, ведь они уже купили брелок Prada.
— Я никогда не отпускаю человека, если он полдня со мной возился, и ничего не покупаю, — весело продолжала госпожа Сайто, не замечая смятения собеседницы.
Её звонкий голос проходил мимо ушей Наоми, не оставляя следа.
