На следующий день в дом пришли управляющий филиалом и сотрудник отдела кадров из главного офиса, чтобы вновь провести опрос. За столом собрались четверо они, Канако и свекровь.
Свекровь выглядела измождённой, лицо осунулось, но одежда была безупречна, как всегда. На левом запястье поблёскивали её наручные часы «Cartier», которые она надевала лишь по особым случаям.
Представители банка принесли распечатку с записи камеры наблюдения и первым делом положили её на стол.
— Вот изображение, снятое в тот день, — сказал управляющий, глядя строго и протягивая лист.
Канако почувствовала, как сердце забилось чаще. Признает ли свекровь на снимке собственного сына?
Свекровь достала из сумочки очки для чтения, водрузила их на нос и вгляделась.
— Темновато, ничего толком не видно…
— К сожалению, из-за тени и низкого разрешения кадр не так чёток, как обычная фотография, — ответил управляющий с торжественной серьёзностью. — Но, думаю, личность человека всё же можно определить.
— А ты как считаешь, Канако? — повернулась к ней свекровь.
— Мне кажется, это Тацуро, — осторожно произнесла Канако.
— Знаешь, даже между родными не так уж часто смотришь друг другу прямо в лицо. После того как он вырос, мы и разговаривали-то редко…
— Понимаем, что для вас это тяжело, — мягко сказал управляющий. — Но, если честно, мы даже рады, что деньги снял именно Хаттори-кун. Если бы это оказался посторонний, пришлось бы считать, что он втянут в преступление. А так, по крайней мере, запись подтверждает, что с ним всё в порядке.
— Ну… если так сказать, может, и правда, — голос свекрови стал тише, будто она на миг согласилась.
— Мы вчера навещали госпожу Сайто Дзюнко, — продолжил управляющий. — Не упоминая о переводе средств без разрешения, расспросили её о Хаттори-куне. Но разговор не складывался, она всё время перескакивала с темы на тему, путалась в словах…
— Если говорить прямо, — подхватил сотрудник отдела кадров, — мы пришли к выводу, что госпожа Сайто страдает деменцией. Похоже, она не понимает, что происходит с её счётом. На прошлой неделе Хаттори-кун продал ей паевой инвестиционный фонд, но она об этом уже не помнит. На любой вопрос отвечает, что надо спросить у какого-то представителя универмага, и называет его имя.
При упоминании Наоми Канако вздрогнула, хотя, кажется, подозрений на неё не пало.
— А если у неё деменция, что это значит? — спросила свекровь.
Мужчины переглянулись, и управляющий произнёс:
— Простите, что приходится говорить такое при вас, но по оценке внутреннего аудита, велика вероятность, что ваш сын открыл счёт на имя женщины с деменцией и присвоил с него десять миллионов йен.
— Это неправда! Тацуро не способен на такое! — резко возразила свекровь.
— Мы тоже хотели бы верить в это, но при таких доказательствах… — управляющий нахмурился, и слово вновь взял кадровик.
— Что касается пропавшего паспорта, расследование продолжается. Схема сложная, поэтому сегодня-завтра результата не будет, но к концу недели, надеемся, прояснится.
— Разве нельзя просто позвонить в аэропорт Нарита и всё узнать? — вспыхнула свекровь.
— К сожалению, нет. Контроль выезда и въезда ведёт Министерство юстиции, обращаться нужно туда. Но поскольку это не полицейское расследование, судебного ордера мы получить не можем, придётся действовать через собственные каналы.
— Не очень понимаю, о чём вы говорите.
— В банке есть бывшие сотрудники министерства и полиции, — пояснил управляющий. — Мы попросим их помочь, чтобы конфиденциально выяснить детали. Хотим установить, каким рейсом он вылетел и куда направился.
Канако невольно отметила про себя, всё идёт именно так, как предсказывала Наоми.
— Не может быть… — прошептала свекровь, опершись локтями о стол. После долгого выдоха она подняла глаза на мужчин. — Не верю, что Тацуро уехал за границу. Он никогда бы не сделал ничего без моего ведома.
— Ваши чувства понятны, — ответил управляющий. — Но факт остаётся фактом, он исчез.
— Это ошибка! — голос свекрови становился всё более истеричным.
— Давайте дождёмся результатов проверки, — попыталась успокоить её Канако.
— А если он и правда уехал, банк будет его искать?
— Это… — управляющий запнулся.
— Ведь у банка «Котобуки» филиалы по всему миру! Вы же можете поручить поиски вашим людям, не так ли?
Оба мужчины отвели взгляд, не ответив.
— Один из ваших сотрудников пропал! Разве не естественно, чтобы банк занялся его поисками?
— Мам, это слишком, — вмешалась Канако, чувствуя, что разговор заходит в тупик. — Я слышала, что ежегодно исчезают больше восьмидесяти тысяч человек. Остаётся только ждать, когда он сам объявится.
— Ждать? И ты можешь спокойно это говорить?
— Нет, я тоже буду искать. Мы ведь семья. Но у его коллег есть работа, они не могут всё бросить.
— Какая же вы холодная… Я думала, «Котобуки банк» славится своим семейным духом.
Управляющий и кадровик молчали, сдерживая очевидное раздражение.
— Простите, — поспешила сменить тему Канако. — Раньше вы упоминали, что, возможно, его кто-то шантажировал. Что с этим?
— Это тоже проверяется, — ответил управляющий.
— Что? Шантаж? Почему я об этом впервые слышу? — свекровь вновь вспыхнула, и Канако пришлось объяснить.
— Значит, он попал в какую-то передрягу? Канако, ты сказала об этом полиции?
— Нет, не сказала.
— Почему же? Если бы сказала, они бы начали расследование!
— Госпожа, — вмешался управляющий, — мы сами попросили супругу не сообщать об этом.
Теперь трое старались успокоить одну взволнованную женщину.
— Как я уже говорил, расследование продолжается, но пока ничего подозрительного не обнаружено. Мы рассматриваем и возможность чьей-то необоснованной мести.
— Мести? Кто мог затаить на него злобу?
— Нет-нет, это лишь предположение, — поспешил уточнить кадровик, заметно смутившись. Разговор терял всякую конструктивность.
— Госпожа, — подвёл итог управляющий, — с учётом вопроса о паспорте мы ещё раз к вам зайдём. Это устроит?
— Да, конечно. Благодарю, — Канако поклонилась.
— Подождите, и всё? — возмутилась свекровь. — А когда мой сын вернётся? Управляющий, добейтесь, чтобы полиция начала поиски!
— К сожалению, пока нет доказательств преступления, полиция не вмешается.
— Тогда пусть «Котобуки банк» использует своё влияние!
Но управляющий и кадровик уже поднялись.
— Мы свяжемся с вами позже, — сказали они, поклонились и направились к выходу.
Свекровь ещё что-то выкрикивала им вслед, но они не обернулись. Канако проводила гостей до двери и, вернувшись в гостиную, увидела свекровь, которая, словно девочка, сдерживающая слёзы, мелко трясла ногой.
— Мам, вам нехорошо?
— Канако, что, если Тацуро не вернётся? — голос её стал тихим и беззащитным.
Канако не знала, что ответить. Сказать что-то рассудительное, значит показаться холодной, а притворяться, будто разделяет отчаяние, она не умела.
И вдруг по щекам свекрови потекли крупные слёзы.
— Тацуро, где же ты? — прошептала она, прижимая к глазам платок.
Канако растерянно смотрела на женщину, которой уже почти шестьдесят, и не ожидала, что та расплачется. Похоже, свекровь не собиралась сдаваться, и, наверное, так и должно быть для матери.
Не зная, чем заняться, Канако собрала со стола стаканы и пошла к раковине. Включив воду, она молча мыла посуду, стараясь выглядеть смиренно.
Позади свекровь уже не сдерживалась и плакала навзрыд.
