Он замолчал и лишь спокойно уставился на неё. Вытянутый благородный профиль, глаза были, словно тёмные камни, светящиеся изнутри, лицо резное, точно выточенное из холодного нефрита, но без его мягкости. Во всём облике была лишь сталь и отточенная угроза, как у клинка, обнажённого для боя.
Сейчас эта воображаемая сталь была направлена прямо на неё.
Синь Мэй не отвела взгляда, и ему показалось, что её смелость мягка и бесплотна, словно упрямство маленького зверька. Но вот его внимание зацепилось за крошку пирожного на её щеке, и брови предательски дрогнули.
— Знаете… — Синь Мэй, заметив дрожь его бровей, добродушно подсказала: — Каменное лицо — это ведь болезнь. В Люшуе живёт доктор, его иглы просто чудеса творят…
Он безмолвно протянул к ней руку. Девушка вмиг побледнела и забегала глазами в поисках укрытия.
Но избежать ей не удалось. Он схватил её за руку и рывком подвёл к окну.
Деревянная створка распахнулась, и в лицо дохнул весенний свет. Белые, как хлопок, груды грушевых цветов сверкали в кронах, среди них играли маленькие духи цветов, хохоча и кружась. Вдали поднимались зеленеющие горы, виднелись крыши деревенских домов.
— Триста шестьдесят два демона, — произнёс Лу Цяньцяо ровным голосом. — Императорская усыпальница — их дом. Я не позволю им выходить и вредить людям, но и чужих сюда не впущу, чтобы их не уничтожили.
Синь Мэй почесала голову и протянула гулкое «о-о».
— Каким бы способом ты ни разрушила формацию, — продолжил он, — раз это угроза для меня, пока не решу, тебя не отпущу.
И только тогда он отпустил её руку.
Синь Мэй ахнула:
— Ты… ты беззаконник!
Он будто усмехнулся:
— Я и не утверждал, что поступаю по закону.
— Даже если ты заточишь меня здесь до самой смерти, я всё равно не выйду за тебя! — решительно заявила Синь Мэй.
Он посмотрел на свою ладонь и всерьёз задумался над тем, не сжать ли ей голову и не пнуть, как мяч?
Не сказав больше ни слова, он развернулся и бросил через плечо Сы Ланю:
— Следи за ней. Воду оставь, но еды не давать. Никого к ней не подпускать.
Сы Лань склонился в почтительном поклоне:
— Слушаюсь, генерал.
«Генерал? — возмутилась Синь Мэй. — Какой он к чёрту генерал? Он же демон!» Но ругаться в лицо не хватило слов, и она лишь излила злость на подушку, пнув её ногой.
Тут за окном послышался детский голос:
— Старший брат Цяньцяо!
В воздухе покачивался пухлый птенец, совсем малыш, лет трёх-четырёх, больше похожий на утёнка, чем на птицу. Лу Цяньцяо протянул руки и поймал его. На миг лицо его смягчилось, а солнечный свет лёг на черты так, будто сам день склонился к нему.
— Старший брат, он сказал, что готов. Когда ты отдашь ему внутреннюю жемчужину? — пропищал малыш.
— Сейчас, — коротко ответил Лу Цяньцяо и неловко потрепал его по голове.
А еду в это время унёс Сы Лань. Синь Мэй, обняв живот, сидела у окна и от голода вскоре задремала. Ей приснилась огромная миска тушёных свиных ножек, и она так жадно уплетала их во сне, что слюна стекла по рукаву.
Поздним вечером Сы Лань не выдержал и сказал:
— Скажешь правду, и голодать не придётся.
Синь Мэй гордо отвернулась и лишь фыркнула.
— Кто перечит, плохо кончит, — мрачно предупредил он.
— Он же демон, какой он генерал? — презрительно отозвалась она.
— Кто тебе сказал, что он демон?! — Сы Лань вспыхнул. — Он — настоящий Генерал конницы государства Цюна, с пятнадцати лет покрытый воинскими заслугами!
— Что-что? «Пьющий у блудниц» генерал? — округлила глаза Синь Мэй.
— Конницы! — заорал Сы Лань, едва не взорвавшись.
— Если генерал, то почему не на пол, а здесь, в усыпальнице отсиживается? — не унималась она.
Сы Лань помрачнел:
— Император глуп и доверился клеветникам, потому и сослал генерала сюда стеречь усыпальницу.
— А-а, — протянула Синь Мэй, — значит, он всегда проигрывал сражения, и государь в ярости выслал его в ссылку.
Сы Лань зашипел и со всей силы захлопнул окно.
А глубокой ночью, когда в комнате стало совсем тихо, он снова заволновался. Девчонка ведь обычная, целый день ничего не ела. Голод может и погубить её. Он посмотрел на оставшийся короб с едой и колебался. Не пронести ли кусочек?
В этот миг внутри раздался шум, и прежде чем он успел вскрыть створку, из окна вырвался удар ветра, сбивший его с ног. Сы Лань улетел и потерял сознание.
Синь Мэй восседала на спине своего духовного зверя, громадного пеликана Цю Юэ. Она потрепала птицу по шее и шепнула:
— Молодец!
Хорошо, что приберегла этот козырь.
— Цю Юэ, тихо и быстро. Летим!
