Она жадно втянула воздух и, прерывисто переводя дыхание, простонала:
— Я… я чуть не умерла от удушья…
Но он не дал ей отдышаться. Мужчина крепко обхватил её за талию, прижал к себе и вновь накрыл её влажным, обжигающим поцелуем. Теперь его губы уже не были сухими. Горячие и жадные, они скользили по её губам, впивались и требовали.
Ослепительный белый свет снова заполнил её зрение. Синь Мэй машинально задержала дыхание, но в последний миг, смутившись, всё же позволила себе остаться в этом странном состоянии… то ли мучительном, то ли сладостном.
Губы отступили лишь на миг, и он с хрипловатым дыханием прошептал:
— Неужели не знаешь, что можно дышать носом?
Так вот оно что! Можно ведь дышать через нос…
Синь Мэй не захотела уступать и сама потянулась к нему:
— Теперь я знаю! — и поцеловала снова.
С каждым мгновением поцелуй становился всё глубже, всё настойчивее. Их дыхание путалось, становилось тяжёлым, жарким, сухим, словно ветер в пустыне. Ему было мало лишь скользить губами по её губам: он приоткрыл рот, поймал её мягкую верхнюю губу, лизнул, втянул, словно пробуя вкус.
В тот миг странное, опьяняющее чувство окутало её, будто канаты стягивали всё туже и туже. Синь Мэй не удержалась и в отместку слегка прикусила его… за нос.
В следующую секунду её губы оказались зажаты его зубами уже с явной угрозой и наказанием.
— Открой рот, — глухо велел он. — И не смей кусаться.
— Но ты же сам…!
Слабый протест тут же растворился в новом, стремительном поцелуе, вместе с его языком, ворвавшимся в её рот.
Она уже не могла думать ни о чём: ни о прикусывании, ни о сопротивлении. Всё её существо стало похоже на кусочек сладкой карамели, брошенный в горячую воду. Ещё мгновение, и она растает без следа.
Вот оно, настоящее значение слова «поцелуй». Оказывается, губы нужны не только для еды и разговоров, ими можно дарить нежность и ласкать любимого.
Синь Мэй училась быстро. Она никогда не соглашалась на роль пассивной и вскоре её язык сам подхватил игру, запутавшись с его, переплетаясь, никак не желая отпускать.
Ей стало мало. Что-то внутри требовало большего. Она обвила его голову руками и увлекла в ещё более глубокий поцелуй.
В горле Лу Цяньцяо вырвался низкий стон. Его горячие губы вдруг оторвались и заскользили по её коже от нежной линии уха вниз, по изящному изгибу шеи, к ключице. Там, в маленькой ямочке у основания, он задержался, прижал губы и кончиком языка нежно заскользил.
Щекотно. Но не то щекотно, чтобы оттолкнуть.
Синь Мэй обмякла в его руках и, потерянная в нарастающем вихре, с заплетающимся языком спросила:
— А… на кровать мы не пойдём?
Из-за одной её фразы всё в нём будто обдало ледяной водой.
Он тяжело дышал, уткнувшись лицом в её грудь, и молча покачал головой.
— Тогда… — робко, но с хитрецой продолжила она, — можно достать ту самую книжку. И учиться по ней, совмещая… Вот, к примеру, картинка «Гуаньинь на лотосе» была очень даже ничего…
Он горько усмехнулся:
— Снова хочешь меня учить?
Подбородок Синь Мэй упирался ему в лоб, она с трудом протянула руку и нащупала край его одежды:
— Тогда давай по шагам… сперва… сперва я сниму с тебя верхнюю одежду…
Её гибкие и цепкие пальцы, словно змейка, скользнули вдоль разреза одеяния, пробрались внутрь и коснулись обнажённой кожи его груди.
Мужчина в её объятиях вздрогнул всем телом, будто обжёгся шипами, и тут же резко оттолкнул её. Перед глазами Синь Мэй мелькнул золотой отблеск. Ну, конечно, старый знакомый, верный спутник… сеть для связывания демонов.
На этот раз он обмотал её особенно туго, захватив и обе руки. Затем, одним рывком, он поднял и швырнул девушку на постель, а сверху обрушилось тяжёлое покрывало.
— Лу Цяньцяо! — задохнувшись в темноте, возмущённо выкрикнула она. — Ты… ты посмел за одну ночь связать меня дважды?!
Он шумно выдохнул, чувствуя, как в груди разрастается огонь желания, сердце гулко колотилось, готовое вырваться наружу.
С кривой усмешкой Лу Цяньцяо протянул руку и хотел примирительно похлопать по одеялу, под которым она корчилась, словно огромная гусеница в коконе, но тут же отдёрнул ладонь, словно испугался собственного движения. После долгого колебания он лишь тихо пробормотал:
— Синь Мэй… сорваться готов был я, не ты. Прости. Подожди ещё немного…
Что именно его мучает, ей было решительно непонятно!
Он подошёл к двери, поднял с пола «Сборник прелестей орхидей и мускуса» и, недолго думая, спрятал его за пазуху.
— Альбом я заберу. Остальное оставим до следующего раза.
Сказав это, он водрузил рухнувшую дверную створку обратно в проём, щёлкнул пальцами — и сеть для связывания демонов мигом растворились.
Синь Мэй кубарем скатилась с кровати, подскочила к двери, но за порогом его уже и след простыл.
Гнев, смешанный с разгорячённым желанием, захлестнул её, и она с яростью обрушила кулак на бедную дверь, разнеся доску в щепу.
— Лу Цяньцяо! Подлец! Трус!
Мужчина, что умеет разжечь огонь, но не погасить его, — худший в мире!
Ух ты, а парень огонь 🔥🔥♥️😁😁