Теперь у неё не оставалось ни малейшего шанса пересилить его. Она ведь так и не довела до конца свои смешные упражнения «Гуаньинь сидит на лотосе». К тому же она чувствовала себя слишком усталой и голодной. Еда уже нагрелась, а теперь, наверное, придётся подогревать снова…
Мысли путались, пока внезапное прикосновение не заставило её тело содрогнуться. В один миг всё прочее исчезло.
Его движения сперва были неумелыми, но вскоре стали уверенными. Лоб ко лбу, дыхание горячее и влажное, и она уже была полностью готова. Хватит. Он не мог больше ждать. Ещё секунда, и дальше для него была только бездна.
Может, она и правда была голодна, устала и замёрзла, а может, он был слишком резок. Когда он вошёл в неё, Синь Мэй тихо вскрикнула от боли, пальцы её судорожно вцепились в его руку, и она в полубреде прошептала:
— Медленнее… пожалуйста, медленнее…
Но он уже не мог остановиться. Слова, которые так и не были сказаны, клятвы, которых она не дождалась, нежность, которую он никогда не умел дарить, — всё это растворилось. Оставалось лишь его тело, единственное свидетельство того, что внутри него горело и пряталось от слов.
Он всегда был таким неуклюжим и упрямым. Он уходил раз за разом, так и не подарив ей сладких признаний.
Зачем она ждала его?
Зачем тянулась к нему?
Зачем… полюбила?
Генерал Тофу, маленькая Синь Мэй из тофу… в ту ночь, когда его глаза были ослеплены… вкус их заботы и тепла он не забудет никогда.
— Синь Мэй… — вырвалось у него инстинктивно, и в яростных, неудержимых движениях он прижался лицом к её щеке, крепко заключив в объятия.
Он больше не мог потерять её. Никогда.
Ли Чаоянь предполагала, что Лу Цяньцяо не удержится и вернётся, но не думала, что он развернётся с такой решимостью, будто вовсе забыл, что она ждёт его позади.
А может быть, даже если и помнил, ему уже было всё равно.
Чёрные глаза её мгновенно окрасились в кровавый цвет. Она говорила, что ни дня больше не даст ему. И даже ключ от главных ворот вручила той девушке, негласно позволяя ей войти в клан призрачных воинов.
Она никогда не повторяла сказанное дважды.
Высоко вскинув руку с тяжёлым копьём, она уже собиралась метнуть оружие, когда вдруг сзади раздался насмешливый, холодный голос:
— Ты — Ли Чаоянь?
Не раздумывая, она бросила оружие назад.
Женщина не услышала ни крика боли, ни звука пронзённого тела, что для неё было редкостью.
Она резко обернулась. Перед глазами мелькнула чья-то тень, и в тот же миг вспыхнул ослепительный, пугающий алый свет. Копьё прочертило дугу в воздухе, рассекло пространство, но и на этот раз не задел противника. Тот оказался проворнее крысы.
Она подняла ладонь, призвав оружие обратно, и вгляделась во тьму, но впереди лишь ночной мрак, свистящий ветер и ни единой фигуры. В воздухе витал лишь мерзкий запах, ненавистный всему клану призрачных воинов. Это был кто-то из племени лис.
Она презрительно фыркнула, сжала ногами бока Сяофэн Ли и повелела ему гнаться по следу. Однако обычно кроткий конь вдруг замер в воздухе, не двигаясь ни вперёд, ни назад.
Она нахмурилась:
— Вперёд!
И всё равно ни шага.
Ли Чаоянь склонилась и с ужасом увидела, что четыре ноги её коня превратились в прозрачные глыбы льда. Сяофэн Ли заржал в муке, слёзы текли из его глаз, он беспомощно смотрел на хозяйку.
Лёд поднимался выше. В одно мгновение застыл живот, грудь, шея… и вот уже всё тело превратилось в прозрачную статую.
Ли Чаоянь среагировала мгновенно. Она сорвалась с седла, перекувырнулась в воздухе и стремглав полетела вниз, но Сяофэн Ли упал быстрее. В одно мгновение он превратился в ледяную скульптуру и с грохотом разбился о землю, разлетевшись на осколки.
Впервые в жизни её пронзил подлинный ужас. Она бросилась к нему, но успела сделать лишь несколько шагов, когда вдруг почувствовала неладное. Опустив глаза, воительница увидела, что её ноги тоже превратились в ледяные обломки, крепко вросшие в землю. Мгновение спустя холод охватил колени, бёдра… И прежде чем она успела издать яростный крик, её с головой накрыла ледяная корка.
Из тёмного леса медленно вышел Великий монах. На левой руке его не было чёрной перчатки, правая же оказалась отсечена наполовину. Он держал обрубок под мышкой. От удара совершенного призрачного воина ему всё же не удалось увернуться: рука была отсечена. Лицо побелело. Он поднял левую ладонь, и на миг в ней вспыхнуло яркое алое сияние. Мужчина направил её на громадное дерево рядом — и через миг ствол застыл в прозрачный, ослепительно красивый ледяной монолит.
Будто облегчённо выдохнув, он медленно вновь натянул перчатку и подошёл к ледяной статуе Ли Чаоянь.
Теперь она была мертва окончательно.
Он долго и хитро готовил всё: сблизился с Синь Мэй, заставил её снова и снова ездить между императорской усыпальницей и проходом Чангэн, ждал больше половины месяца, чтобы выманить Ли Чаоянь. И вот всё сложилось. В обычное время, когда рядом с ней всегда были призрачные воины, убить её было бы почти невозможно. Его умение действовало лишь в одиночестве.
Сегодня сама судьба распорядилась.
Он достал из кожаного мешка за спиной бумагу и кисть, обмакнул её в кровь из раны и торопливо написал: «Ли Чаоянь убита. Задание выполнено».
На его плечо тут же опустилась чёрная ворона. Схватив клювом записку, птица взмахнула крыльями и исчезла в ночи.
