Лю Шуан онемела.
Если это правда, значит за всё время их пути Янь Чаошэн ни на мгновение не желал ей смерти. И даже сегодня, когда он связал её этим обручем, он всё равно не собирался убивать.
— И что теперь собирается делать отец?
— Если тайна остаётся нераскрытой, тем более нельзя оставлять. Каждый год от «болезней» умирает множество внешних учеников…
— Нет! — воскликнула Лю Шуан, чувствуя, как холод сковывает её изнутри.
Она просто хотела попросить мать помочь сблизить Янь Чаошэна и Ми Чу, пока её не будет, и вот теперь узнаёт, что его собираются устранить.
Другим за победу дают награды, а его собираются уничтожить, потому что он силён.
И тогда всё стало на свои места. В той прежней жизни, семьсот лет назад, даже без её вмешательства, Янь Чаошэн всё равно бы прошёл путь, дошёл до турнира и Кунсан, испугавшись, захотел бы избавиться от него. И, скорее всего, не смог, а вместо этого пробудил в нём тьму. И тогда пал Кунсан.
Сердце её похолодело.
Как хорошо, что она услышала всё это сейчас, а не потом, когда её уже не будет рядом. В противном случае, отец бы уже начал действовать.
— Мама, ты должна остановить его. Нельзя пытаться убить его!
— Почему?
— Просто поверь мне. Ты ведь знаешь, он не обычный. И если не удастся, расплата будет страшной.
— Ты преувеличиваешь. Твой отец справится с каким-то мелким демоном…
«Мелкий демон… — подумала Лю Шуан. — А ведь именно он в прошлой жизни уничтожил всех».
— Лучше оставить в покое. Не стоит создавать карму. Раз отец не хочет его терпеть — пусть выдворит, но не нужно крови. За три года он не сделал ничего дурного.
Госпожа Цзы поколебалась. В её сердце было много доброты, и слова дочери затронули её.
Лю Шуан заметила это:
— Мама, прошу, я уезжаю на пятьдесят лет. У меня только одна просьба: пусть отец не убивает его. Если не может оставить, пусть просто прогонит. У меня даже есть идея…
Она шепнула матери что-то на ухо, и та удивлённо приподняла брови:
— Ты уверена?
Лю Шуан рассмеялась:
— Поверь мне. Это пойдёт всем на пользу.
Госпожа Цзы, зная, через что скоро придётся пройти её дочери, вздохнула и кивнула.
Лю Шуан почувствовала, как тяжесть наконец спала с плеч.
Спустя три дня Янь Чаошэну сообщили, что младшая госпожа вскоре отправится в Башню Заточения Демонов.
Пусть за ней числились серьёзные провинности, но её происхождение всё же слишком высоко, да и выросла она в любви и заботе, потому провожающих собралось немало.
Янь Чаошэн сидел с опущенными глазами, сосредоточенный на резьбе, которую не спешил завершить, когда к нему подошёл один из учеников.
— Янь Чаошэн, по приказу… то есть… — ученик поправился, — по велению госпожи Чишуй, ты тоже должен явиться.
Янь Чаошэн поднял голову, его взгляд стал колким:
— Она действительно так сказала?
Под этим взглядом вестник заметно занервничал. Он отвёл глаза и пробормотал:
— С-сам всё узнаешь, я ничего не выдумал…
Янь Чаошэн, убедившись, что посланник не шутит, кивнул:
— Благодарю.
Ученик, будто почувствовав исходивший от него холод, поспешно удалился.
Янь Чаошэн не ожидал, что она действительно пожелает видеть его среди провожающих. Он отложил резьбу и направился к воротам обители. И точно у выхода собралась изрядная толпа.
Многие сновали туда-сюда, наперебой совали в её пространственный мешочек что-то нужное в дороге. А она, улыбаясь, вежливо благодарила каждого. Ни госпожи Цзы, ни Чишуй Чуна видно не было. Очевидно, они попрощались с ней заранее. Вокруг стояли молодые представители кланов, и, конечно, оба сына рода Бай.
Бай Юйсяо хмурился:
— Чишуй Лю Шуан, ты всерьёз собираешься идти? Когда будешь звать на помощь, а небо и земля ответят тебе тишиной, не расплачься. Если ты сейчас передумаешь… мой брат, возможно, ещё сможет уговорить владыку отменить указ.
Бай Чжуйсюй кивнул:
— Он прав.
Рядом выступила вперёд девушка:
— Я, Ми Чу, тоже готова внести посильный вклад.
— Если совершил проступок, не стоит от него убегать, но благодарю вас за заботу, — сказала Лю Шуан, — я непременно вернусь живой, и, если повезёт, мне не придётся ждать целых пятьдесят лет.
