Тем временем Янь Чаошэн, простившись с советником, направился в Зал Безжалостности.
В его глубине скрывался холодный белоснежный пруд, воды которого казались бездонными.
Все в мире духов полагали, будто это уединённое место он хранит для лечения и потому никто не смел туда входить. Насмешливый взгляд Янь Чаошэна скользнул по залу. Он сел в позу лотоса, взмахнул рукой и над ледяной гладью поднялся из пруда прозрачный, изящный женский силуэт.
Если бы здесь оказался кто-то знающий, он бы понял, что под этой прекрасной оболочкой скрывается яростный, неупокоенный дух.
Она плавно склонилась в поклоне и с мягкой улыбкой произнесла:
— Маленький хозяин, если я не ошибаюсь… прошлой ночью в мире духов был дождь?
— Ты не ошибаешься, — сухо ответил он.
Глаза женщины засверкали:
— Наконец-то. Мы ждали этого тысячелетие. Год Инь — время, когда зло достигает пика. Осталось лишь завладеть Сердцем Хуэйлин и род Сян Лю восстанет вновь, во всей своей древней славе!
Голос её дрожал от восторга:
— Мы ждали сто лет. Когда ты заберёшь Сердце?
— Пока рано. У неё недостаточно чистая кровь, потенциал не раскрыт. Пусть сначала переживёт небесное испытание, — спокойно ответил он.
Лицо женщины исказилось. Из глаз, ушей, носа заструилась кровь. Сумасшедший блеск вспыхнул в её взгляде:
— Ты всё оттягиваешь. Сто лет ты с ней. Неужели… не хочешь расставаться?
Глаза Янь Чаошэна сузились:
— Мэн Цзи. Ты переходишь границы.
Она пыталась прочитать что-то по его лицу, но в его взгляде не было ничего, кроме глухого холода. Он не излучал ни жалости, ни сомнений, а лишь гнев, порождённый вторжением в его волю.
Женщина поспешно вернулась к прежнему кроткому, ласковому, почти смиренному облику:
— Это моя вина. Я просто слишком долго ждала. Осталась последняя капля Небесной Росы. Дай ей выпить, и Сердце созреет.
Он неторопливо постучал пальцами по краю ледяного бассейна, а затем произнёс:
— Я всё помню. Не нужно повторять это каждый раз.
Женщина тихо рассмеялась и исчезла в глубинах ледяного пруда.
Янь Чаошэн молча взял с алтаря нефритовый флакон и покинул Зал Безжалостности.
Когда Янь Чаошэн вернулся, Лю Шуан сидела на корточках у подножия финикового дерева, с серьёзным видом изучая, как оно сумело «воскреснуть».
Она была вся в раздумьях, и, заметив его, с сомнением произнесла:
— Муж мой… почему от этого дерева я не чувствую ни капли живой энергии?
Любое существо, пока оно живо, источает дыхание жизни. Это дерево, хоть и казалось пышнее и красивее, чем прежде, было словно мёртвым изнутри.
Янь Чаошэн несколько мгновений смотрел на неё, а затем мягко улыбнулся и предположил:
— Возможно, потому что его сила иная. Его породила не жизненная, а призрачная энергия.
Лю Шуан кивнула с пониманием. Она не была настолько неразумной, чтобы требовать от демона и духа вырастить дерево, дышащее светом бессмертных.
— Иди сюда, — позвал он.
Он обнял её и усадил рядом с собой на качели. Теперь, когда он вернулся, ни одна призрачная бабочка не осмеливалась приближаться. В отсутствие Чан Хуань, сад стал их собственным миром, где были лишь они двое.
— Что-то случилось? — спросила она, устроившись у него на коленях.
Он не ответил и только крепче обнял её. Янь Чаошэн сжал её талию с такой силой, будто боялся, что она исчезнет. Лю Шуан провела ладонью по его хмурому лбу и тихо спросила:
— Ты о чём-то тревожишься?
Он отстранился на секунду, глядя в её глаза, и ровно произнёс:
— Нет.
Её вчерашняя печаль, казалось, улетучилась. Она вновь светилась, как весенний цветок в марте, вся тёплая, искренняя и улыбающаяся. Эта мягкость и беззаботность были заразительны. Рядом с ней трудно было не чувствовать радость.
Янь Чаошэн слегка скривил губы в улыбке, вынул из-за пазухи нефритовый флакон, и мрачное выражение, затмившее его до этого, будто испарилось, словно всё это было лишь иллюзией.
