В зале стоял Цзимо Шао Ю. Он сжал губы, а затем сдержанно проговорил:
— Дин Шэньнун — основа большого защитного массива Куньлуня, реликвия, оставшаяся с древнейших времён. Дело не в том, что я не хочу его отдать, но затронуть его — значит нарушить саму основу Куньлуня. Прошу Небесного Владыку проявить милость.
Это было похоже на ситуацию с Янь Чаошэном и Зеркалом Перехода. Любая земля нуждается в артефакте, который будет служить ядром её защиты. Потерять его — значит раскрыть землю для бедствий.
Фэн Фумин наклонил голову:
— Как же. Я прекрасно понимаю, насколько важен Дин Шэньнун, но у меня всего одна сестра. И у небесного клана всего одна духовная жила. Отдать её — не меньшее жертвоприношение. Увидев добрую волю Куньлуня, я решился её передать. Духовная жила Куньлуня на грани истощения. Я слышал, ежедневно умирают бессмертные. Если ты не готов предложить артефакт… как же тогда выразишь свою искренность?
Повисла тяжёлая тишина.
И тогда Шао Ю, стоявший внизу, медленно опустился на колени.
— Молодой господин!
— Господин…
Губы Фэн Фумина искривились в усмешке. Фэн Цайи хотела было шагнуть вперёд, но, бросив на брата взгляд, замерла, не смея сдвинуться.
Во Цзян сжал челюсти и отвернулся, не в силах видеть это вновь.
Сердце Лю Шуан болезненно сжалось. Шао Ю, которого она знала, даже в тяжелейших битвах не произносил ни звука боли, и уж тем более никогда не становился на колени, сохраняя достоинство до последнего.
— Что это значит? — спросил Фэн Фумин с притворным удивлением.
— Я, Цзимо Шао Ю, клянусь своей душой: если Небесный Владыка спасёт Куньлунь, отныне и впредь земля Куньлуня покорится ему, и будет подчиняться его воле.
— А Дин Шэньнун?
— Мы, Цзимо, и без того ежегодно платим дань.
— А духовная жила?
— Отныне в распоряжении небесного владыки.
— Война с демонами?
Шао Ю прикрыл глаза и медленно произнёс:
— Я готов возглавить войско и бороться до смерти.
Все старейшины Куньлуня позади него с печалью опустили головы. Фэн Фумину была нужна не пара для сестры. Ему требовалась марионетка.
Он хотел заполучить и Дин Шэньнун, и жилу, и преданность Шао Ю, готового сражаться с демонами. Всё это было нужно, чтобы втянуть Куньлунь в эту войну.
Без новой духовной жилы Куньлунь обречён, и если молодой господин не уступит — народ погибнет.
Никто не остановил его. Все молча смотрели, как он преклонил колени.
Пальцы Лю Шуан задрожали.
Фэн Фумин в зеркале произнёс с лукавой усмешкой:
— Тогда господину Цзимо остаётся лишь хорошо обращаться с Цайи.
Фэн Цайи прикусила губу, будто хотела что-то сказать, но промолчала и опустила глаза.
— Да, Владыка, — ответил Шао Ю.
Изображение растворилось. Восьмигранное зеркало исчезло.
Во Цзян заговорил, сдерживая дрожь:
— Небесная дева Чишуй, вы сами всё видели. Куньлунь оказался в безвыходной ситуации. Ваш Кунсан может остаться в стороне и сохранить чистые руки. Молодой господин поэтому и просил вас вернуться, но я… я умоляю вас. Помогите ему.
Он собирался встать на колени.
Лю Шуан поспешно подхватила его:
— Не смейте! Вы — наставник Шао Ю с самого детства. Я не вправе принять ваш поклон. Скажите, чего вы от меня ждёте?
— Я лишь надеюсь, — произнёс он глухо, — что вы согласитесь на союз с Куньлунем. Пусть род Чишуй направит свою духовную жилу к нам. Спасите нас от гибели.
Она долго молчала. Во Цзян решил, что она откажется, и с горькой усмешкой сказал:
— Видно, я требую слишком многого. Забудьте. Считайте, что я ничего не просил. Возвращайтесь.
Лю Шуан тихо произнесла:
— Перед тем как принять решение об объединении жил, я хотела бы увидеть Шао Ю и поговорить с ним.
Глаза старца засияли:
— Хорошо! Конечно!
Она слабо улыбнулась:
— Не возлагайте на меня слишком больших надежд. Я не могу решить это одна. В Кунсане владыка — мой отец.
Во Цзян кивнул с мрачной решимостью:
— Даже так — это всё же лучше, чем стать слугами рода Фэн. У Фэн Фумина волчье сердце. Он зашёл слишком далеко. А что до остального…
Разумеется, жениться на той, кого любишь, куда лучше, чем на девушке, к которой не питаешь ни малейшей симпатии. Однако эту мысль Во Цзян проглотил, не позволив себе договорить. Подобное должен произнести сам господин, а не кто-то другой.
Как верный подданный, он был горд тем, что служит такому правителю, как Шао Ю, но как человек, вырастивший его с детства, он больше всего на свете желал, чтобы тот хоть раз сделал выбор ради себя.
