В темноте дрогнули ресницы, их губы сомкнулись, и в этом не было страсти, а скорее что-то иное, более хрупкое и значительное.
Впервые Цзун Ин почувствовала, что лицо Шэн Цинжана был обжигающе горячим. Она раскрыла глаза, её пальцы всё ещё покоились на его подбородке, а губы слегка отступили. Лбы соприкоснулись, дыхание смешалось. И тогда Шэн Цинжан осторожно и сдержанно, но решительно, коснулся её лица своей израненной рукой и углубил поцелуй.
В тишине слышалось только учащённое биение сердца и напряжённое дыхание. Их руки нащупали друг друга и сплелись, держась всё крепче.
Внизу чей-то громкий окрик разорвал момент:
— Мальчишка! У тебя голова совсем отбита? Кто тебе велел бросать коробку спичек в пруд? Я свечу зажечь не могу! Живо зови отца, пусть пойдёт к господину Е за новой коробкой!
Поцелуй оборвался, словно их вернули в реальность.
В воздухе ещё витал слабый аромат вина, возле бокала по-прежнему лежала смятая пачка сигарет. Невозможно было разглядеть выражения их лиц в полной темноте. Цзун Ин отняла руку, будто ничего и не было, и нащупала бутылку, вновь наполнив маленький бокал сладкого вина. Она сделала глоток. Холодная жидкость стекла в желудок, даруя мгновенную трезвость.
Ветер крепчал. Шэн Цинжан поднялся, вернулся в комнату и на ощупь взял с дивана плед. Вернувшись, он накрыл её плечи и хрипловато сказал:
— Пей поменьше.
Она и впрямь выпила всего несколько глотков, но, услышав его слова, послушно поставила бокал.
Цзун Ин раскрыла плед и протянула ему край. На этот раз Шэн Цинжан не отказался, и они невольно оказались под одним покрывалом.
В такую ночь без света человек словно зверь в клетке: никуда не уйдёшь. Лишь сидеть рядом и смотреть в чёрную бездну города, который сам казался пленником.
До возвращения в её время оставалось ещё почти четыре часа. Разговор был неизбежен.
Спустя молчание, Цзун Ин спросила:
— Когда ты впервые оказался в моём времени, был ли у тебя момент особого потрясения?
Шэн Цинжан задумался и ответил вопросом:
— Помнишь, какую книгу я одолжил первой?
Она вспомнила тонкий блокнот, оставленный в шкафу прихожей. Первая запись в нём гласила: «Взят из книжного шкафа один “Словарь Синьхуа”, возвращен в тот же день».
— «Словарь Синьхуа», — ответила она.
— Издание 1998 года, Коммерческая типография, — неторопливо произнёс он, глядя вдаль. — Она выстояла.
Это издательство значилось в списках тех, что эвакуировали. Оно горело во время войны, кочевало из города в город и всё же выжило. Когда он увидел эти знакомые иероглифы в её квартире, сердце его наполнилось не только ощущением непрерывности времени, но и тихой, несгораемой надеждой.
— Не только Коммерческая типография, — сказала Цзун Ин. — Многое уцелело.
Война могла быть долгой и жестокой, но ей не дано было уничтожить все усилия и все верования.
И вдруг снизу раздался звонкий детский возглас:
— Свет дали!»
И в окнах один за другим вспыхнули огоньки, будто звёзды, пробившие мрак. Ночь стала чуть менее пугающей.
Шэн Цинжан поднялся и щёлкнул выключателем, а Цзун Ин собрала со стола остатки. Затем они вместе внесли стол и стулья обратно, после чего заперли дверь на балкон.
Он собрал вещи, сложил чемодан и сел в полутёмной гостиной. В последний раз Шэн Цинжан обвёл взглядом квартиру и ощутил странное, тягостное чувство прощания.
С тех пор, как он вернулся в страну и поселился отдельно, всё, что стояло в этих стенах, было его выбором и устроено его руками. Долгие годы здесь рождалось ощущение, будто можно прожить здесь до конца, будто эта квартира никогда не изменится.
Но он знал, что через десятилетия здесь всё будет другим.
Всё, что когда-то обставлял и подбирал он сам, исчезнет без следа. На их месте будут стоять чужие вещи, оставленные другими жильцами, и от него останется лишь крошечная деталь: абажур старого коридорного светильника.
Какие перемены принесут грядущие десятилетия? Когда и почему он покинет эту квартиру? По своей воле или под давлением обстоятельств?
Шэн Цинжан скосил взгляд на настольные часы, стоявшие на низком столике. Монотонное «тик-так» разрезало тишину, а мутноватый свет лампы тускло подсвечивал ближайший угол.
Цзун Ин опустила голову и взглянула на часы. До десяти вечера оставалось совсем немного. Она спросила его:
— Может, выключим свет? Зачем зря тратить электричество.
Шэн Цинжану согласился.
Цзун Ин подошла к прихожей и щёлкнула выключателем. Квартира вновь погрузилась во мрак. С закрытыми окнами и дверями казалось, будто воздух застыл, перестал двигаться.
Шэн Цинжан поднялся, взял чемодан и кожаный портфель, подошёл к ней и, освободив руку, крепко сжал её пальцы. Они вдвоём ждали, когда раздастся звон часов.
Прозвучал первый удар колокола. Цзун Ин на ощупь нашла знакомый выключатель и щёлкнула. Поток яркого света залил комнату.
Современные лампы горели ровно и ярко. Шэн Цинжан поднял взгляд, а затем опустил его и встретился глазами с Цзун Ин. Она спросила:
— Ты останешься здесь до утра и выедешь завтра или решишь ехать сегодня ночью?
Он не успел ответить. Она заметила его чемодан и поняла, что решение уже принято.
— Поехали, я отвезу тебя, — сказала она.
Цзун Ин выпустила его руку, нагнулась к шкафчику у двери и достала связку ключей. Девушка приоткрыла дверь и вышла первой. Обернувшись, она заметила, что Шэн Цинжан всё ещё стоит в прихожей.
— Слишком поздно. Тебе нужно отдохнуть. Не стоит меня провожать, — сказал он.
Она задержала на нём взгляд и лишь спустя мгновение ответила:
— Лучше провести тебя, чем лежать без сна.
