Шэн Цюши понял, что задержался, и тактично попрощался.
В прихожей, при тусклом свете, он опустил глаза и заметил мужские дерби — сорок второго или сорок третьего размера. Очевидно, они не принадлежали Цзун Ин.
Значит, в квартире был кто-то третий?
Он подавил желание задавать лишние вопросы, отвёл взгляд и сказал только:
— Отдыхай.
После этого он развернулся и ушёл к лифту.
Цзун Ин закрыла дверь и выключила телевизор. Из ванной вновь донёсся шум воды.
Шэн Цинжан, едва услышав открывающуюся дверь, поспешил тогда выключить кран. Он понял, что в дом кто-то вошёл и разговаривал с Цзун Ин. Но вскоре шум телевизора заглушил всё остальное. Слишком резкое повышение громкости выглядело преднамеренным, она явно не хотела, чтобы он слышал их беседу. И возможно, речь уже касалась чьей-то судьбы.
Хотя слов он не уловил, в душе всё равно вспыхнули догадки.
Ранее, когда она говорила о двух детях, в её голосе звучали вина и тревога. Вероятно, теперь она мучилась мыслью: не её ли вмешательство изменило чью-то судьбу?
Он вышел из ванной переодетым и увидел её на диване с сигаретой.
Она тут же погасила её и, не найдя слов, просто встала и пошла в душ.
Летняя ночь дышала жаром. В ванной Цзун Ин открыла кран, и горячая вода обрушилась с шумом. Она стояла под струями и ловила давно забытое чувство напора воды. В военном Шанхае, в пределах концессии, такого не бывало.
Вскоре сквозь плеск донеслись звуки фортепиано. Сначала ей показалось, что это соседская девочка упражняется, но, прислушавшись с полминуты, она поняла. Нет, играет Шэн Цинжан.
Так она окончательно ощутила, что в доме действительно есть ещё один человек.
Когда Цзун Ин вышла, вытерев и подсушив волосы, музыка стихла. Свет в большинстве комнат был уже погашен, а сам Шэн Цинжан поднялся наверх.
Она подняла голову и увидела его в повороте лестницы. Он тоже смотрел вниз, на неё.
В полутьме слышались только дыхание да мерный ход часов. Лица размывались в полумраке.
Цзун Ин ничего не сказала. Она хотела скорее уйти в спальню, но его голос остановил её:
— Вы верите, госпожа Цзун, что даже без вашего вмешательства эти дети всё равно оказались бы в доме Шэн? По натуре Цинхуэй обязательно захотела бы их приютить. Я знаю, она сама ещё ребёнок и не в силах справиться ни с заботами о малышах, ни с давлением второй сестры, но вы не должны тревожиться так сильно, потому что есть я.
Он сделал короткую паузу и добавил твёрдо, спокойно:
— Есть я. Можете быть спокойны.
Его слова прозвучали именно так, как нужно, и Цзун Ин постояла молча ещё несколько мгновений. Не оборачиваясь, она тихо сказала:
— Ложитесь пораньше, господин Шэн.
Сверху отозвался его ровный голос:
— Спокойной ночи, госпожа Цзун.
Она погасила последнюю лампу, ушла в спальню, и квартира погрузилась в полную темноту.
Когда свет вернулся, он пришёл уже не от электричества, а от утра.
Солнце только показалось, но улица зашумела моментально: глухо хлопали двери лавок, через равные промежутки доносился механический голос автобуса, а соседская девочка вновь начала упражняться на пианино. Цзун Ин вышла и умылась холодной водой.
Пятнадцать минут шестого. Она порылась в шкафчике у входа, но ничего не нашла. Цзун Ин подняла глаза и заметила на стене отрывной календарь, застывший на несколько дней назад. Подсчитав даты, она поняла, что сегодня двадцатое августа, и одним движением сорвала все просроченные листы.
На чистом листе выделялись слова: Праздник влюблённых.
В этот момент послышались шаги на лестнице. Шэн Цинжан спускался вниз. Цзун Ин бросила использованные листки в корзину и приветствовала:
— Доброе утро.
— Доброе утро, госпожа Цзун, — ответил он.
Она подошла и протянула ему серебристую банковскую карту:
— Оставьте её себе, на всякий случай.
Сказав это, она достала из бумажника ещё одну, синюю:
— Карта для оплаты транспорта. Такси тоже можно ею оплатить. Если денег не хватит, система напомнит пополнить.
Её щедрость ставила его в неловкое положение. Он не решался взять.
Увидев его колебание, Цзун Ин без лишних слов открыла его портфель и вложила карты внутрь:
— Так вы хотя бы избежите тех проблем, которые решаются деньгами. Держите.
Затем она подняла голову:
— Вы ведь собираетесь уходить?
— Да, — коротко кивнул он.
Оставалось три минуты до шести. Оба знали, что дальше произойдёт, но не находили слов.
Это было их первое прощание, сделанное в холодной ясности. Цзун Ин не собиралась следовать за ним в прошлое. Она не знала, куда его занесёт возвращение. Всё это напоминало отплытие одинокой ладьи в открытое море — остаётся лишь взмахнуть рукой.
В шесть часов она вновь стала свидетелем внезапного исчезновения. Человек растаял, будто сон, испарившийся на рассвете.
Она протянула ладонь — воздух был пуст. Лишь медный маятник часов отмерял гулкими ударами новое время.
Открыв дверь, она встретила ясный день. Это был её собственный, реальный мир.
Она зашла в небольшую закусочную неподалёку, спокойно позавтракала у окна, и солнечные лучи щедро залили стол.
За стеклом река машин текла безостановочно, и именно так выглядело настоящее.
