Бабушка уловила в лице Цзун Ин редкое выражение тревоги. Она не понимала, в чем дело, но сама эта тревога уже говорила, что отношения между двумя молодыми людьми не могли быть обычными.
Раз внучка была словно стена, неприступная для расспросов, значит, стоило искать обходной путь. И вот перед ней стоял вежливый, даже старомодный на вид молодой человек, ставший лучшей возможностью.
Бабушка обернулась, сделала свой вывод и с улыбкой сказала Шэн Цинжану:
— Так это тебе Цзун Ин вчера купила рубашку? Значит, вы знакомы. Я ведь видела тебя позавчера в холле, верно?
Память у неё была цепкая, обмануть её было непросто. Она даже не дала им ответить, сразу продолжила:
— А когда ты приехал вчера?
Она спрашивала с явным умыслом, надеясь их вывести на чистую воду. Шэн Цинжан хотел отделаться, но должен был оставаться спокойным, и в этот миг он оказался загнан в угол.
Пока он отчаянно искал в голове правильные слова для разговора со старшей, Цзун Ин неожиданно вышла вперед. Она подбежала, крепко взяла его за руку и, будто желая подчеркнуть близость, даже обвила его талию. Быстро обернувшись к бабушке, она сказала:
— У меня есть с ним дело. Подожди немного, ладно?
Она не выпустила его, а напротив прижала к себе и, ускоряя шаг, почти бегом потянула вперёд. Вполголоса, горячим шепотом у самого уха она сказала:
— Времени нет. Тебе нужно уходить. Скажи, семьдесят лет назад, что было на этом месте?
Шэн Цинжан наклонил голову к её росту и быстро ответил:
— Тогда здесь тоже был отель, но только семиэтажный.
Цзун Ин подняла глаза к табло с этажами. Лифт застрял на двадцать первом и не собирался спускаться. Она резко нахмурилась, толкнула дверь запасной лестницы и потащила его вниз.
Они бежали, пока навстречу не вспыхнула черная табличка с золотыми буквами «7F». Цзун Ин вдруг остановилась. В этот миг пакет задел угол перил, раздался сухой треск — из прорванного дна выскользнула рубашка.
Шэн Цинжан наклонился, собираясь её поднять, но Цзун Ин взглянула на часы и остановила его:
— Не трогай, господин Шэн. — И, подняв на него глаза, добавила: — Осталось пять секунд.
Что можно успеть за пять секунд?
Они тяжело дышали, сердце у него билось десять раз, у неё — одиннадцать. Слова застревали в горле. Когда руки разомкнулись, это уже было прощание.
В пустом лестничном пролёте остался её учащённый вдох, надорванный бумажный пакет и старая рубашка.
А Шэн Цинжан, исчезнув в ту самую секунду, оказался на крыше гостиницы в Нанкине 1937 года. Перед ним не было ни Цзун Ин, ни тусклого лестничного света. Лишь серое небо, тянущееся над городом, черные тучи, нагло клокочущие в вышине, и воздух, отяжелевший от влаги до вязкости.
Шесть часов одна минута. В разных эпохах почти одновременно сорвался тихий вздох.
Он думал, как успеть покинуть крышу до ливня, а она подняла с лестницы упавшую рубашку, перевела дыхание и вернулась наверх.
Когда Цзун Ин вернулась, бабушка уже ждала её у двери. С улыбкой, в которой проскальзывала хитринка, старушка спросила:
— А почему ты пришла одна? Где тот молодой человек?
— Его срочно позвали друзья, — небрежно ответила Цзун Ин.
Бабушка взглянула испытующе:
— Он выглядел очень достойно. Давно вы знакомы?
— Уже некоторое время, — кивнула Цзун Ин.
— А почему тогда в тот вечер вы делали вид, что чужие?
Цзун Ин не нашла убедительного объяснения и натянуто произнесла:
— Он стеснялся.
Сказанное лишь усилило бабушкино любопытство, но она понимала, что больше ничего не вытянет и потому закончила разговор мягко:
— Пригласи его как-нибудь на ужин.
Цзун Ин промямлила в ответ что-то уклончивое, потом вернулась в комнату, сунула грязную рубашку в мешок для прачечной и торопливо заполнила бланк. Чтобы отвлечь бабушку и сменить тему, она даже нарочито обратилась к ней иначе:
— Госпожа Фан, куда сегодня направимся?
Бабушка, надев очки, достала путеводитель. Она пальцем указала на страницу и сказала:
— Отведи меня в Мемориальный зал резни1. В тридцать седьмом моему старшему брату было всего шесть. Он приехал в Нанкин с тёткой повидаться с родными. Обратно они не вернулись, и где он похоронен, до сих пор никто не знает.
Сморщенные пальцы медленно скользили по фотографии, и вместе с этим движением в сердце поднималась горечь воспоминаний.
Атмосфера сразу потяжелела. Цзун Ин молча переоделась, отвела бабушку вниз на завтрак и после этого повела её в Мемориальный зал жертв резни.
Под словом «Память» горела вечная лампада, и на кресте резко выделялись даты: 1937.12.13 — 1938.1.
Тринадцатое декабря — день, слишком близкий для Шэн Цинжана. До него оставалось всего ничего, а ведь ещё раньше пал и Шанхай.
Глядя на выбитые на стене числа, Цзун Ин думала над тем, куда исчезнут те, кого она знала, что станет с их судьбами?
Неожиданно нахлынуло чувство полной беспомощности перед историей, уже раз и навсегда запечатанной в камне. Даже когда они покинули зал, она всё ещё не могла прийти в себя. Бабушка заметила её подавленность и предложила прогуляться по Фуцзымяо2. В гуще праздничной толпы, среди уличного шума и огней, удалось ощутить живое дыхание обыденности.
- Нанкинская резня (南京大屠杀, Nánjīng dàtúshā) — массовое убийство и серия зверств, совершённых японской армией после захвата столицы Китайской Республики Нанкина 13 декабря 1937 года. На протяжении примерно шести недель солдаты Императорской армии Японии убили, по разным оценкам, от 200 000 до 300 000 мирных жителей и военнопленных, подвергнув их пыткам, расстрелам и массовым изнасилованиям. Эти события стали символом трагедии китайского народа в годы войны и признаны военными преступлениями международного масштаба. Статья на википедии с приведением разных ссылок на научные работы и статьи: Нанкинская резня.
Здесь ещё стоит отметить, что после 1937 года столица Гоминьдана была перенесена из Нанкина в Чунцин из-за японского вторжения (Вторая японо-китайская война). Гоминьдан — это крупнейшая националистическая партия Китая, созданная Сунь Ятсеном в 1912 году, которая сначала свергла монархию, затем боролась за объединение страны, а позже проиграла гражданскую войну коммунистам и ушла на Тайвань.
В 1949 году, когда коммунисты (Мао Цзэдун) взяли Пекин и почти весь материк, Гоминьдан эвакуировал на Тайвань около 2 миллионов человек: солдат, чиновников, их семьи. Это было переселением отдельной политической единицы вместе с армией и золотым запасом. Тайвань стал убежищем, а также новой военной и политической базой Китайской Республики. На острове утвердилось правление Гоминьдана, а сам Тайвань сформировался, как независимый от коммунистов центр власти.
Именно поэтому современные китайцы (включая жителей КНР, Тайваня и китайцев диаспоры) обращаются к Нанкинской резне, чтобы объяснить некоторые позиции или идеи, которых они придерживаются. ↩︎ - Фуцзымяо (夫子庙, Fūzǐmiào) — храм Конфуция и торговый квартал в Нанкине. ↩︎
