С начала августа прошло уже несколько десятков дней, как Цзун Инь ни разу не возвращалась в квартиру 699 года 1937-го.
Изменения внутри бросались в глаза: обеденный стол утратил былую аккуратность, теперь он был завален детскими вещами; на диван кое-как наброшены одежда и книги; на чайном столике сиротливо стояла пустая бутылочка из-под молока; белая фарфоровая миска валялась на полу в осколках, а пролитая рисовая похлёбка так и осталась неубранной.
Очевидно, забота о ребёнке давалась Цинхуэй с большим трудом. И только подумав об этом, Цзун Инь внезапно осознала, Цинхуэй и дети сейчас находятся в квартире, а она сама, появившись у двери спальни Шэн Цинжана и ещё крепко держа его за руку, выглядит крайне подозрительно.
Она будто обожглась и мгновенно отдёрнула ладонь. Сверху, с этажа выше, вдруг донёсся плач ребёнка. Цинхуэй, опершись о перила, склонилась и, увидев Цзун Инь, сперва решила, что ей померещилось, но тут же прижала к себе А-Цзю и торопливо сбежала вниз. Остановившись в нескольких шагах, она изумлённо спросила:
— Госпожа Цзун, вы же… разве не уехали за границу?
Цзун Инь сунула руки в карманы брюк, опустила голову, стремительно приводя в порядок мысли и чувства. Она уже открыла рот, но Шэн Цинжан, чуть повернувшись, опередил её:
— У госпожи Цзун возникли препятствия с выездом, поэтому она на время задержится в Шанхае.
Слова его звучали правдоподобно, однако в душе Цинхуэй закралось сомнение.
— А когда именно госпожа Цзун приехала? — поинтересовалась она.
Цзун Инь по-прежнему стояла у двери спальни, в футболке и просторных домашних штанах. На щиколотке, обнажившейся из-под ткани, красовались два укуса комара, волосы растрепаны после сна. Всё указывало на то, что ночь она провела именно здесь.
Шэн Цинжан украдкой бросил на неё взгляд и спокойно объяснил:
— Вчера вечером, когда я уходил, госпожа Цзун как раз пришла и осталась переночевать.
— Видимо, я спала как убитая и ничего не услышала, — слабо улыбнулась Цинхуэй. В последние дни А-Цзю почти не давал ей отдыхать, и вчера, едва поднявшись наверх, она свалилась в сон, даже не заметив, в какой час Шэн Цинжан вышел из дома.
Она посмотрела на него с усталым видом, безупречно одетого, и спросила:
— Третий братец только что вернулся?
— Да, — ответил он и хотел уже протянуть аптечку, но тут А-Цзю, всхлипывая, снова начал задыхаться.
Цзун Инь шагнула вперёд, коснулась его, уловила быстрый и затруднённый ритм дыхания и заметила синеву на губах. Всё это было дурным признаком.
— Поднимемся наверх, — сказала она, быстро перехватив аптечку из рук Шэна и слегка приобняв Цинхуэй за плечи, торопя её нести ребёнка в комнату.
Обе поспешно поднялись по лестнице. А в это время из западной спальни высунулась маленькая головка. Это проснулся А-Лай.
Завидев Шэна Цинжана, он осторожно поздоровался:
— Доброе утро, господин.
А потом он поспешил в гостиную помогать. Мальчик стал убирать со стола и дивана разбросанные вещи.
Комната, где накануне ночевала Цзун Инь, теперь служила спальней Цинхуэй и А-Цзю; беспорядок там буквально бросался в глаза.
Цзун Инь снова измерила ребёнку температуру, внимательно выслушала лёгкие и обратилась к растерянной Цинхуэй:
— Сколько уже держится жар?
— Давно, — ответила та. — И молока не берёт, и сил совсем нет.
Услышав тревогу в её голосе, Цзун Инь выпрямилась и сказала уверенно:
— Не паникуй.
Затем она раскрыла аптечку, достала охлаждающий пластырь и лекарство, протянула спиртовые салфетки и пипетку:
— Продезинфицируй.
Цинхуэй послушно исполнила, по пути бросив любопытный взгляд на странные упаковки. Загадочность Цзун Инь её настораживала, но одновременно внушала неожиданное спокойствие, словно рядом оказался человек, которому можно довериться.
Вернув пипетку, она увидела, как Цзун Инь набрала из бутылочки лекарство и наклонилась к малышу. Цинхуэй невольно приблизилась, но в этот момент Цзун Инь вдруг остановила движение.
Цзун Инь сперва собиралась сделать всё сама, но вдруг вспомнила, что для Цинхуэй это умение необходимо. В итоге она поднялась, вложила пипетку в её руку и сказала:
— Лучше, если попробуешь ты.
Цинхуэй на миг растерялась, неуверенность явственно проступила на лице. Цзун Инь опустила взгляд, мягко заметив:
— Здесь нет ничего сложного. Давай медленно, я помогу тебе с ритмом.
Подбадривающие слова вдохнули в Цинхуэй немного сил. Она глубоко втянула воздух, нервно сжала кулачки и, собравшись, осторожно начала капля за каплей вливать лекарство в рот А-Цзю.
Цзун Инь проявила себя терпеливой и внимательной наставницей. Когда лекарство было дано, Цинхуэй наконец выпрямилась, облегчённо выдохнула и спросила:
— После этого он поправится?
Но Цзун Инь покачала головой:
— Пока нет.
Она достала из коробки крошечный мерный стаканчик и добавила:
— Дозировку я записала на бумажке. Используй только его, лишнего не давай.
Затем указала на охлаждающий пластырь:
— Это для снижения температуры. Следи за его жаром. Если снова поднимется, приклей.
Сказав это, она привычно прикусила губу и подняла маленький пакет для капельницы.
Цинхуэй заметила её заминку и тихо спросила:
— Что случилось?
Цзун Инь не ответила. Она лишь опустила пакет и быстрым шагом вышла в коридор.
У лестницы внизу, где хлопотал Шэн Цинжан, он вскинул голову:
— Нужна помощь?
— Тот медицинский набор, что я дала тебе в прошлом месяце, здесь или в особняке Шэнов?
— В особняке. Нужен? Я поеду за ним.
— А-Цзю требуется капельница, но я забыла взять систему, — ответила она. — В том наборе я оставила несколько запасных.
Шэн кивнул и спокойно сказал:
— Я понял. Поеду немедленно.
Он пошёл звонить, вызывая машину. Цзун Инь добавила:
— Нужно взять ещё кое-какие лекарства. Поеду вместе с тобой.
В её взгляде светилась твёрдая решимость, и Шэн Цинжан после короткой паузы лишь заметил:
— Одежда всё там же.
Она отлично помнила комод у двери спальни, нижний ящик. Цзун Ин нашла нужные вещи без труда и быстро переоделась.
Когда она вышла, то увидела, как Шэн Цинжан наставлял А-Лая:
— Как закипит каша, выключи газ. Запомнил?
А-Лай серьёзно кивнул. Шэн обернулся к Цзун Инь:
— Можно идти.
