Они вместе спустились вниз, прошли к служебному входу. За высоким столиком сидел господин Е, в руках у него шуршала газета. Услышав шаги, он поднял голову, увидел Цзун Инь и лицо его, только что утомлённое, озарилось:
— Госпожа Цзун, вы вернулись! Когда же приехали?
Времени для разговоров не было. Шэн Цинжан коротко ответил:
— Дела срочные, мы пойдём.
Господин Е понимающе сел обратно. Цзун Инь мимоходом достала из почтового ящика пачку газет.
Шэн Цинжан, похоже, давно их не забирал, ведь собралась целая стопка, и китайские, и английские издания.
Она держала газеты в одной руке, листая на ходу. Когда на выходе их обдало холодным ветром, Цзун Инь подняла глаза. Над городом висели тяжёлые тучи, и солнца не было видно.
Шэн быстрым движением развернул короткую куртку, что до этого висела у него на руке, и накинул ей на плечи:
— Похолодало, — сказал он, открывая дверь такси.
Цзун Инь вздрогнула, опомнившись, пригладила ворот и села внутрь, снова уткнувшись в газеты.
Новости, передовицы, объявления, реклама… страницы мало чем отличались от довоенных. Ни больших статей о войне, ни громких лозунгов.
Это была особая пресса, не из китайского квартала, а из международных концессий. Там обсуждали сентябрьские выборы футбольной ассоциации, рекламировали новые товары в универмаге и словно умышленно делили Шанхай на два мира: китайскую часть и арендуемые территории, зону войны и зону спокойствия.
Море мелких забот и бытовых известий служило завесой, прикрывающей близкое дыхание войны.
Цзун Инь так и не дочитала. Она подняла голову и устремила взгляд за окно.
Машина без препятствий выехала из французской концессии и направилась к особняку семьи Шэн в Международном сеттльменте. На подъезде к Нанкинской дороге мимо окон промелькнуло знакомое здание «Хуамо фаньдянь», отель, где Цзун Инь когда-то жила и где её застала бомбёжка. Теперь он вновь распахнул двери для постояльцев.
В тот страшный день две бомбы рухнули прямо с неба, оглушительный взрыв сотряс квартал, лестничные пролёты обагрились кровью и были завалены человеческими телами. Прошло всего несколько недель, и гостиница ожила, словно трагедия никогда её не касалась.
— Когда он снова открылся? — Цзун Инь подалась вперёд, не отрывая взгляда от окна.
— Всего пару дней назад, — ответил Шэн Цинжан, тоже посмотрев в ту сторону. — Тогда же пострадал «Великий мир» — театр, его тоже восстановили и снова крутят новые фильмы.
В его голосе слышалась горечь. Всего в сотне метров на противоположном берегу по-прежнему грохотали пушки. Там был ад, но и здесь никак не могло быть рая.
По улицам становилось всё заметнее чужеземное военное присутствие. Иноземные солдаты множились с каждым днём, словно олицетворяя тревогу под маской мнимого спокойствия. Полицейские хватали всякого, кто казался подозрительным или принадлежал к числу беженцев, вспыхивавших в уличных волнениях. Служба здравоохранения сеттльмента уже в третий раз публиковала отчёт о вспышке холеры. Порядок, поддерживаемый усилием последних сил, был хрупок, как стекло. Казалось, стоило его коснуться, и он разлетался вдребезги.
Когда автомобиль остановился у особняка Шэнов, там царила суета и паника. Все носились из-за болезни ребёнка.
Шэн Цинжан коротко объяснил привратнику причину приезда. Тот, нахмурив брови, сказал:
— Сейчас дома всё вверх дном. Господину лучше взять своё и сразу уходить.
Цзун Инь заметила перемену. В тоне дядюшки Яо уже не звучало прежнего холодного отчуждения. Напротив, сквозила тёплая нотка. Значит, в её отсутствие произошло немало перемен.
Шэн Цинжан уточнил:
— Что стряслось?
— Вчера младший господин ушёл вместе с мужем второй госпожи, да сам и потерялся. До самого комендантского часа не нашли. Только утром полиция его вернула! Казалось бы, облегчение, но его тут же начало тошнить, и он мучился поносом. Вторая госпожа со своим господином теперь ругаются вконец! — пожаловался дядя Яо.
Цзун Инь сразу поняла, что речь идёт о ребёнке её второй сестры.
— Откуда его нашли? — спросила она.
— Сказали, он дошёл аж до западного лагеря беженцев. Если бы не бесконечные хлопоты семьи и переговоры с полицией, разве вернули бы? — покачал головой дядя Яо.
Шэн Цинжан нахмурился и негромко пояснил Цзун Инь:
— Там вспышка холеры.
Она невольно прикусила губу, но промолчала.
— Я зайду за аптечкой и вернусь, — сказал он. — Подожди здесь.
Цзун Инь осталась в холодной сырости двора, сжимая кулаки, глядя, как он уверенно идёт к дому.
Уже на пороге Шэн услышал из гостиной пронзительные крики. Сестра обвиняла мужа, а тот в ответ оправдывался. Ссора вертелась вокруг одного и того же:
— Как можно было не уследить за ребёнком? Ты опять шлялся с какой-нибудь актриской? Кто тебя так вскружил, что и о сыне забыл?
Тот огрызался:
— Если бы я и впрямь бегал по бабам, стал бы брать ребёнка с собой? Ты хоть иногда думай! Все деньги у тебя в руках, у меня и лишней монеты нет, чтобы загулять!
Они вновь и вновь возвращались к одним и тем же упрёкам и оправданиям, и конца перебранке не было видно.
Шэн хотел было проскочить мимо и подняться наверх за аптечкой, но едва сделал пару шагов по лестнице, как сестра резко окликнула:
— Ты что, вернулся, и ни звука? Хотел напугать до смерти?!
Он остановился, обернулся и спокойно, но твёрдо сказал:
— Шэн Цинпин, срывать злость на мне бесполезно. Сейчас самое важное не спорить, а срочно везти А-Хуэя в больницу.
Сказав это, он вновь повернулся и пошёл вверх. Зять подхватил его мысль и обернулся к жене:
— Конечно, А-Хуэя надо срочно везти! Какой смысл кричать тут?
Но она вспыхнула ещё сильнее:
— Чжоу, не пытайся увести разговор в сторону!
Шэн Цинжан снова остановился и строго добавил:
— В западной части города вспышка холеры. А-Хуэй вернулся оттуда и сразу заболел. Подумай не только о нём, но и о тех, кто живёт под этой крышей.
— Что ты сказал, младший брат?! — сорвалась сестра.
Но он уже не видел смысла спорить. Мужчина молча зашагал наверх.
— Ты что, проклинаешь моего А-Хуэя? Что имеешь в виду?! — кричала ему вдогонку сестра.
— Это значит, что при подозрении на холеру ребёнка необходимо немедленно изолировать.
Эти слова заставили сестру обернуться. И тут в дверях она увидела знакомую, давно отсутствующую фигуру.
Она замерла, уставившись, и едва слышно спросила:
— Повтори ещё раз?
Цзун Инь стояла неподвижно, холодный свет её глаз говорил больше, чем выражение лица:
— Я сказала немедленно.
