Виндел Демитри с головой ушёл в работу по выращиванию возбудителя — точнее, вируса.
Он выращивал нечто, чего не различало ни человеческое зрение, ни линзы микроскопа, ни даже внутреннее «видение» мага.
Каждый день он резал, толок, фильтровал, центрифугировал; разбавлял стерильным физиологическим раствором, набирал в шприц и вводил мышам или иным подопытным существам.
Был ли в полученной субстанции возбудитель болезни?
Понять это можно было лишь тогда, когда животное заболевало; иначе — никакой уверенности.
Виндел Демитри ненавидел такую неопределённость. Он мечтал увидеть своими глазами — или хотя бы доказать существование того, что не видно.
По совету Владыки Чумы он вновь и вновь фильтровал растворы, пробуя рассмотреть их под микроскопом.
— Первая попытка — фильтрация через шёлк… — пробормотал он, доставая из сундука самый тонкий кусок ткани. Когда-то он хотел подарить этот отрез любимой чародейке, но случая так и не представилось. Теперь он безжалостно отрезал часть.
После однократной фильтрации жидкость оставалась мутной; двойная — мало помогла; четыре слоя, восемь…
На восьмом шёлк перестал пропускать вовсе.
Демитри поднёс фильтрат к микроскопу: под линзой по‑прежнему виднелись крошечные клеточные образования.
Он помнил слова Владыки Чумы: «Фильтруй, пока не исчезнут бактерии, но зараза всё ещё будет передаваться».
Значит, шёлк не годится.
Если не годится шёлк, то лен и хлопок тем более.
Перебрав в уме запасы, Демитри решил последовать другому совету Владыки — попробовать бумагу.
Фильтрация через плотную бумагу оказалась куда эффективнее: шла медленно, но задерживала больше клеточного мусора, чем восемь слоёв шёлка.
Учёный сдержал дыхание, взглянул в окуляр — и вскрикнул:
— А‑а‑а! Почему эта бумага крошится?!
Изготовлять бумагу он не умел, а заказать прочную, плотную, неосыпающуюся фильтровальную бумагу — даже если где‑то в Нивисе её и делали — значило ждать полгода.
Пришлось искать иной материал.
Он выбрал глиняные черепки.
— Принесите мне стопку глиняных блюдец, — распорядился он. — Без глазури, без краски, просто обожжённая глина.
К счастью, местные умели обжигать посуду — без этого не прожил бы ни один народ.
Перед ним выросла целая гора глиняных чашек, и он стал проверять их одну за другой.
— Совсем не фильтрует! — раздражённо бросил он и швырнул очередное блюдце. — Зачем я вообще поверил Владыке Чумы? Если бы глина пропускала воду, из неё нельзя было бы делать миски!
Вечером, во время свободных вопросов после отчёта, он высказал сомнение.
Грэйт задумался, глядя в потолок:
— Керамический фильтр — это не просто миска. В нём множество микроскопических пор: снаружи крупнее, внутри мельче. Так вода проходит, а примеси задерживаются.
Он вызвал заклинанием «Беззвучный фантом», и в воздухе возник столбик, покрытый крошечными отверстиями.
— Пусть они обожгут глину пористее. Или попробуй преобразованием формы — вдруг выйдет?
Демитри не слишком доверял местным гончарам, а в собственное мастерство преобразования — тем более: создать миллионы микропор он не сумеет.
Но слова Грэйта навели его на мысль.
— А если применить заклинание увеличения? — пробормотал он. — Увеличу блюдце — увеличатся и поры.
— Попробуй, — кивнул Грэйт. — Только потом взгляни под микроскопом.
Демитри оживился. Он сосредоточился, мысленно повторяя: «Пусть увеличатся и поры», — и наложил заклинание.
Блюдце выросло, и под микроскопом действительно показались расширенные отверстия.
Он вновь приступил к фильтрации — и на этот раз добился успеха: в фильтрате не осталось ни одной бактерии.
Но вместе с тем исчезло всё остальное — под линзой не было видно ничего.
Он добавлял кислоты и щёлочи, замораживал, резал, окрашивал лизирином, настоем фиалки, сумахом — всем, что могло выявить структуру.
Он применял «Обнаружение гнили», «Обнаружение яда», «Обнаружение живого», «Обнаружение нежити».
Лишь «Обнаружение яда» дало слабый отклик: в жидкости есть нечто вредное для человека. Всё остальное — молчало.
— Даже «Обнаружение живого» не сработало… — пробормотал он. — Впрочем, оно и бактерий не видит. Когда создавали это заклинание, о бактериях никто не знал.
В последнем номере журнала «Магия» три архимага спорили, к какому царству отнести бактерии: один называл их животными, другой — растениями, третий утверждал, что это нечто иное.
Демитри задумался:
— Если они слишком малы, может, стоит просто увеличить их?
Он взял пробирку, капнул туда фильтрат и наложил заклинание увеличения.
Ничего.
Повторил — снова без результата.
Может, промахнулся?
Он понял: заклинание не сработает, если цель не определена. Нужно выбрать конкретный объект.
Он приготовил новый фильтрат, под микроскопом нашёл бактерию, сосредоточил на ней волю и произнёс заклинание.
Раздался хлопок.
Под линзой клетка раздулась, раздулась — и взорвалась.
Красные и розовые хлопья разлетелись по полю зрения.
Демитри остолбенел.
— Почему… она взорвалась? — прошептал он. — Заклинание увеличения не должно разрушать объект…
Если бы Грэйт услышал, он бы только развёл руками:
«Надо было раньше спросить. Я уже пробовал — не работает. Мембрана слишком хрупкая, двойной слой фосфолипидов не выдерживает давления».
Но Демитри не стал спрашивать. Взрыв подсказал ему другое:
«Я ведь могу наблюдать клетки! Если в них происходят изменения — значит, в организме есть возбудитель».
Он понял, что не нужно ждать, пока мышь заболеет или похудеет на полграмма.
Достаточно увидеть, как меняются клетки.
Воодушевлённый, он составил новый план:
ежедневно вскрывать не двадцать, не тридцать, а пятьдесят мышей.
Кроме сна и коротких приёмов пищи, всё время отдавать работе.
— Виндел, идёшь обедать? Сегодня тушёная говядина, редкость! — позвали коллеги.
— Ешьте без меня, — ответил он из‑под маски, не отрываясь от стола. — Оставьте кусочек в лепёшке, если можно.
— Виндел, чай? Уже три часа, отдохни хоть немного!
— Потом. Я должен закончить записи.
Он быстро выводил строки:
«Из ста заражённых мышей одна проявила жар, пять — вялость, остальные без изменений. При заражении тем же возбудителем через заклинание «Эпидемия» — десять случаев жара. Вероятно, заклинание усиливает токсичность или ускоряет размножение возбудителя; требуется повторная проверка».
— Виндел, ты не устал? Те девушки, что приносят еду, милые, может, отвлечёшься?
— Идите без меня, — ответил он, не поднимая головы. — Я должен закончить наблюдение.
— Вот уж трудяга…
— Потому и стал магом седьмого круга. Я бы не выдержал — десять часов в день за столом!
— Пойдём, оставим его.
Шаги стихли.
В просторной лаборатории остались лишь скелеты‑помощники, неустанно измеряющие и кормящие подопытных.
Под одинокой лампой Демитри продолжал трудиться.
Он не умел сражаться, не имел могущественного наставника, не принадлежал к легендарным школам, не владел ни одним золотым скелетом‑слугой.
А ведь те, кто моложе его на десяток лет, уже достигли девятого, десятого круга!
Редкий шанс — и он не мог его упустить.
Дни сменялись ночами.
И вот, наконец, Виндел Демитри, держа в руках толстую папку записей, постучал в дверь Грэйта.
— Владыка Чумы! — голос дрожал от возбуждения. — Я сделал это! Я увидел!
Вот, посмотрите: пятнадцатое поколение возбудителя, введённое мышам, не вызывает болезни, но клетки печени, почек и мозга изменены.
А при шестнадцатом поколении, полученном из мозга заражённых мышей, изменений больше нет.
Сто мышей — сто одинаковых результатов!
Я думаю, эти возбудители готовы.
Владыка Чумы, мы создали вакцину!
