— Лечу! Несите ко мне! — кричал Грэйт, перекрывая боевой гул. — Встаём в очередь, по одному! — Следующий! … Следующий! …
Рыцари приходили волнами: вылеченный — назад в строй, на его место очередной, с обломанным копьём в плече или рассечённой бляхой панциря. Шум быстро стих; вскоре, словно по звонку, в «респектабельной» части лагеря воцарилась ленивость.
Священники разбрелись под белоснежные тенты в центре стоянки: сэндвичи ещё теплы, чай — цвета янтаря, беседа — нетороплива.
— Потерь немного, — замечал один, безупречно вращая чашку. — Я и половину заклинаний не расходовал. — И я, — вторил другой. — Но лучше побережём манну: вдруг к вечеру приложат кому‑нибудь доспехом по мозгам. — Лишь бы завтра было столь же мирно…
Высокомерную идиллию нарушил лёгкий шелест одежды: в шатёр заглянул священник в лазурной шелковой тоге, пояс расшит нарциссами — второй круг Храма Богини Источников, любимец архисвященника из Ньюста.
— Хильде, — поднялись встречать его харландцы. — Чем обязаны? — Наведываюсь, как ваши дела. Пятеро раненых, говорите? Двое тяжких… переносимо.
Но стоило в стороне подняться очередному шуму, как гость вскинул брови:
— Там разве работа не кончилась? — Там? — лениво ответил один из харландских. — Это Грэйт из Церкви Природы, солдат потрошит…
— С полудня?! — и собеседник, и Хильде одновременно повернули головы. — Он что, нескончаемую манну открыл?
— Любопытно, — прошептал Хильде и, не дожидаясь, пока кто‑то предложит лимон к чаю, двинулся к «дикому» углу лагеря. Толпа сопровождающих поплелась следом.
За первым рядом шатров открылась иная картина: к облезлому брезенту тянулась непрерывная людская цепочка. На земле — ряд за рядом — лежали пехотинцы, уже перетянутые бинтами.
— Он лечит обычных солдат, — удивлённо выдохнул Хильде. — Но где же он берёт столько сил?
Ответа не последовало. Шагнув вперёд, он приподнял полог.
Внутри, во тьме, лишь бледно мерцал «лечащий свет»; под его отблеском юноша в нелепой короткой рубахе прикрывал свежую рану тканью.
— Перевязать, — хрипло велел он и даже не поднял глаз.
«Новобранец?» — машинально подумал Хильде, но тут же вспомнил сияние заклинания. Он попытался помочь перевязчику и невольно вскрикнул:
— Рана ведь не закрыта! — Знаю, — отозвался Грэйт. — На полное излечение манны не хватит. Тратить надо на жизненно важное.
Хильде огляделся: вокруг теснились три, а то и четыре десятка раненых. Юный лекарь не отходил от стола уже несколько часов.
— Какой ты уровень? — всё‑таки спросил он. — Первый, — еле слышно прошептал Грэйт. И, уже громче: — Следующий!
Растерянный Хильде топтался в углу, пока за пологом почти одновременно не грянули два голоса:
— Грэйт, я вернулся! Сейчас помогу!
В палатку ворвались двое из отряда Бога Войны — один послушник, другой священник пятого круга.
— Переодеться! Руки мыть! — коротко бросил Грэйт.
— Будет сделано!
На бегу они скинули длинные рясы, натянули короткие холщёвки, вымыли руки до локтей и втерли в кожу спиртовой раствор.
— С чего начинаем? — поинтересовался пятёрка. — Противоположный ряд, слева направо. А ты, — кивок ученику, — сменяй меня: перелом, ищем линию в «Просвете».
Работа пошла быстрее, но не остановилась до сумерек. Когда лазарет наконец пополнили Джоанна, Эван и доработавший Дональд, Грэйт впервые осел на ящик и залпом выпил бурдюк воды.
— И так весь день? — рядом грохнулся Хильде. — Зачем?
«Сеять жизнь» — хотел сказать Грэйт, но кинул на гостя внимательный взгляд и вспомнил наставление: сплачивать всех, кто способен помочь. Он вытер лоб, улыбнулся и ответил:
— Потому что так быстрее растёт мастерство лечения.
— О? — глаза Хильде заблестели.
— Хочешь прибавить круг‑другой? Довольно наблюдать. Бинты справа, спирт слева… Летний вечер опустился на лагерь, когда под шатром Грэйта зажглись новые лампы — и новые руки взялись за работу.
