— Пора!
— Вперёд!
В тот миг, когда прозвучали эти слова, архимаг Байэрбо, легендарный эльф‑воин Юдиан и князь крови Риммер двинулись без всякого согласования — словно единое целое. Они ждали этого часа слишком долго.
С тех пор как на звёздном диске вспыхнула необычайно яркая точка, стремительно несущаяся к центру владений Асканов, трое уже были готовы к удару. Конечно, готовность — не значит безрассудство: бросаться навстречу противнику без повода было бы глупо.
Во‑первых, следовало дождаться, пока враг нанесёт первый удар, чтобы потом иметь безупречное оправдание — и в глазах союзников, и перед Магическим советом.
Во‑вторых, по расчётам их союзников — Белого Волка, Большого Медведя и самого господина Фридриха, прозванного Безстрашным мечником, — первая атака Светлого Капитула должна была быть не убийственной, а сковывающей: окружить, подавить, взять под контроль.
Значит, пусть церковники начнут первыми. Пусть растра́тят запас своих заклинаний — тогда можно будет нанести ответный, решающий удар.
Тем более у Фридриха был амулет «Свобода», подарок от юного Грэйта: стоило активировать его, и ни одно заклинание контроля не могло коснуться владельца. А если произнести тайное слово, амулет переносил хозяина в заранее выбранное место.
Пусть он примет на себя первый натиск, пусть исчезнет в сиянии телепортации, уводя за собой один‑два мощных заклятия. А потом — все вместе!
Мир дрогнул.
Магические волны поднялись, словно буря.
В своём карманном мире архимаг Байэрбо усмехнулся:
— «Лабиринт»… причём усиленный вариант. Убрали загадки, расширили пространство, утолщили стены… Скука смертная.
Для настоящего мага подобное заклинание — издевательство над ремеслом. Истинный «Лабиринт» строится на игре пространств, на бесконечных смещениях и тайнах, что ждут путника за каждым поворотом. В нём всегда есть выход, но найти его можно лишь разгадкой, а не грубой силой. Кто сотворил эту безвкусицу? Даже маг‑пластоносец вроде него не стал бы позориться таким заклятьем.
Князь Риммер хмыкнул:
— Старый приём Капитула. Не справляются — зовут на помощь силы Небесных гор. Видишь? Сила того жреца вплетена в внешнюю оболочку лабиринта, она непрерывно чинит повреждения. Но с самим заклинанием не сливается — стоит чуть‑чуть поколебать, и всё рухнет. Одного моего чародейства, заклятья смятения, хватит, чтобы спутать их чары.
Юдиан не стал поддерживать разговор. Без искажений, без перевёрнутых пространств этот лабиринт не мог удержать его и на миг: природное чутьё подскажет выход.
Он вспыхнул серебряной тенью и исчез.
В следующую секунду Безстрашный мечник Фридрих Аскан возник под огромным деревом, в километре от каменного дома — именно там, где была назначена точка переноса. И в тот же миг Байэрбо, Юдиан и Риммер нанесли удар.
Гром обрушился с небес. Чтобы противник не успел передать весть, архимаг не стал применять свой любимый «Ядерный взрыв», а вызвал бесчисленные молнии, опутавшие всё пространство. Любое заклинание дальней связи строится на волнах эфира — а где бушует гроза, там не проходит ни одна.
Уничтожать врагов теперь предстояло товарищам.
Юдиан метнулся вперёд. Лунные клинки сверкнули, беззвучно рассекли воздух и легли на шею жреца, который только‑только заметил неладное и прекратил чинить лабиринт.
В то же мгновение трава под его ногами ожила, тонкие стебли скользнули под подол одежды.
Вспышка — и брызнула кровь. Но тело жреца рассыпалось, как мыльный пузырь, и возникло у стены каменного дома. На поясе его амулет истлел без следа.
Амулет‑заместитель… — Юдиан нахмурился. — Надоедливые побрякушки, да ещё и с автоматическим срабатыванием.
Он вновь рванулся вперёд. Белое сияние окутало жреца, мгновенно затянув рану на шее.
Тем временем под ногами троих служителей Капитула вспыхнули переплетённые, словно шипы, линии света.
Порыв ветра принёс пыльцу с травы, и белоризый жрец невольно чихнул. Сеть света дрогнула и ослабла.
Юдиан метнул левый клинок. Лезвие, завывая, понеслось к цели.
Сначала убрать его! — мелькнула мысль.
Из троих противников один был чародей, сотворивший лабиринт, другой — жрец‑целитель, третий — паладин. А значит, первым должен пасть тот, кто исцеляет и поддерживает.
— Ха!
Белоснежная волна меча рассекла воздух. Паладин успел — шаг в сторону, и он уже между Юдианом и жрецом. Его клинок, сияющий святой силой, встретил лунное лезвие.
Юдиан сжал губы и ответил ударом правой руки. Отступить он не мог: если пропустит, достанется Байэрбо или Риммеру. На кого надеяться — на хрупкого архимага или на вампира, которому сама святость смертельна?
Старик опять телепортировался слишком далеко! — мелькнуло раздражение. Километр — а это несколько дыханий, и всё это время держать удар должен он, воин.
Раздался яростный рёв. Золотистое сияние меча прорезало пространство. Паладин не отступил: поднял щит и принял удар грудью.
— Пока я жив, вы не тронете наших магов!
Всё это длилось меньше мгновения. Маг, сотворивший лабиринт, только успел понять, что происходит, как грудь его пронзила боль. Крик оборвался на полуслове.
— Варино!
— Варино! — вскрикнули жрец и паладин.
Белые шипы света мгновенно сомкнулись, обрушившись на мага. Но было поздно. Его тело превратилось в бесформенный мешок, из которого хлынула кровь. Глаза, нос, рот, кожа — всё превратилось в расползающееся месиво.
Свет исцеления опустился на него, и изуродованная плоть зашевелилась, пытаясь срастись, но стоило восстановить одно место — распадалось другое.
Лишь чудовищная живучесть легендарного мага удержала его на грани. Любой смертный умер бы за минуту.
— Нет… я не могу его исцелить! — жрец побледнел, пот катился по лбу.
Его заклинания могли вернуть плоть даже на обглоданную до кости руку, но теперь, после семи‑восьми попыток, дыхание жизни в теле Варино угасало всё быстрее.
