Заместитель заведующего приёмным отделением У Чжоу очнулся от беспамятства, ощущая, как кто-то яростно хлопает его по спине.
— Малыш Грэйт! Малыш Грэйт! — звал незнакомец, не переставая трясти его.
У Чжоу с трудом приоткрыл глаза — перед ним простиралась кромешная тьма. Голос не унимался: когда хлопки не помогли, его схватили за плечи и начали яростно трясти из стороны в сторону.
— Малыш Грэйт, очнись! Как ты?!
Голова дернулась вслед за этим натиском, и тогда У Чжоу понял, что он лежит лицом вниз, уткнувшись прямо в землю. Стоило вдохнуть — и ноздри наполнились удушающим запахом крови, пыли и… ещё чего-то, бог знает чего.
— Кхе-кхе-кхе!
Он согнулся пополам, закашлялся так, будто лёгкие вот-вот вылетят. А в голове уже вовсю бушевал профессиональный гнев:
Кто, чёрт побери, так его положил?! Разве не знают, что человека в обмороке нельзя оставлять лежать ничком?! Вдохнёт рвотные массы — и конец, задохнётся!
Вернусь — заставлю их отрепетировать экстренную помощь десять раз!
Нет, двадцать!
Медик до мозга костей, У Чжоу мысленно разнёс в пух и прах целую армию нерадивых медсестёр, интернов и ординаторов. Только выдохнув всё негодование, он задыхаясь и со слезами на глазах, приподнял голову, огляделся — и оцепенел.
Где безтенёвка?
Где операционный стол?
Где каталка?
Где все люди в белых халатах, снующие туда-сюда, не знающие покоя?
Где, чёрт возьми, моя больница?!
Здание хирургии исчезло. Бесследно пропала и стерильная операционная с ламинарным потоком воздуха. Вместо всего этого — приземистая развалюха с покосившимися каменными стенами, крышей из соломы, а трещины между камнями кое-как замазаны грязью. Возле стены — круглая ограда, сложенная из камней, чуть выше пояса взрослого человека. Внутри — пустая земля, кое-где торчит жухлая трава…
Что за чертовщина?!
Разве я не был в приёмной, посреди спасения жизни?!
У Чжоу зашумело в голове. Ноги подогнулись — он едва не рухнул снова. Помнил он одно: с девяти утра и до четырёх ночи не было ни минуты отдыха. Только что завершил тяжёлую операцию — по удалению селезёнки, зашивание печени, восстановление кишечника. Убедился, что кровотечение остановлено, велел ассистенту зашивать… и тут всё перед глазами потемнело.
— Малыш Грэйт, ты в порядке?!
С усилием У Чжоу повернул голову. Взгляд постепенно прояснился — и он увидел: перед ним — рыжебородый здоровяк с высокими скулами и глубоко посаженными глазами. Типичный западный тип. На нём — потрёпанный льняной жилет, скорее лоскут ткани с дырками для рук и головы, чем полноценная одежда. Из-под него торчали мускулистые руки, в одной из которых он держал лук.
Этот жилет — даже назвать одеждой язык не поворачивался. Прямоугольник ткани, небрежно сложенный пополам и кое-как сшитый. Про проймы и горловину лучше вообще не говорить — края не обработаны, нитки торчат во все стороны, сам он испачкан так, что даже цвет исходный не различить.
…Да уж, даже хирургическая марля и та выглядит солиднее.
У Чжоу машинально опустил взгляд на себя.
Та же ткань.
Та же модель жилета.
Та же… стоп. Кажется, на его сандалиях видно ещё больше пальцев, чем у этого дикаря?
В глазах потемнело. Вот сейчас бы снова в обморок — и не просыпаться!
Кто меня сюда забросил?! Я ведь спас того пострадавшего, спас! По крайней мере, пока не упал, у него всё было стабильно, операция прошла идеально…
Отпустите меня обратно!
Мне нужно на экстренное дежурство!
К несчастью, ни один Бог не услышал его молитв.
А вот экстренная ситуация — вполне.
Всего в десятке шагов от него раздался хор панических криков:
— Спасите! —
— Капитан! Капитан, держитесь! —
— Всё пропало, кишки наружу полезли! —
У Чжоу вмиг забыл про своё недовольство и шок. Как и всегда, стоило услышать зов о помощи — он сорвался с места, не думая ни секунды:
— Иду!
Но кто-то оказался проворнее. Или просто ближе. Пока У Чжоу с трудом переводил дыхание и мчался к пострадавшему, он уже увидел: кто-то стоял на коленях рядом с раненым, склонившись и что-то бормоча себе под нос.
И вдруг…
Из сложенных ладоней того человека вырвался луч белого света — и с прямой точностью опустился на рану.
На глазах у изумлённого У Чжоу окровавленная, зияющая рана начала затягиваться. Кожа срасталась. Кровь останавливалась. Всё это — в реальном времени.
У Чжоу резко затормозил.
Что я только что увидел?!
Это что, отрывок из «Как заживает рана в ускоренной съёмке»?
Или новая статья в «Журнале высокоэнергетических лучей: влияние на клеточную регенерацию»?
Что это за ерунда вообще?! Луч света — и всё затянулось?!
…Хотя, постой. Это ведь…
Это же исцеляющее заклинание!
Две волны воспоминаний всплыли одновременно. Одна принадлежала У Чжоу — она напоминала о всех тех прочитанных новеллах, играх и аниме. Вторая — телу, в которое он сейчас вселился. Обе, как ни странно, сходились на одном:
Заклинание исцеления.
Призывает силу богов и запускает процесс лечения. Даже самое простое — мгновенно затягивает порезы и ссадины. А высшее — может буквально вернуть мёртвого к жизни…
Значит, тот, кто сейчас лечит раненого — это священник?
У Чжоу мельком окинул взглядом коленопреклонённого священника. Из всей этой странной компании именно он выглядел самым приличным:
На нём был длинный халат из светло-коричневого льна. Передняя часть доставала до земли, задняя — прикрывала икры. Ворот и рукава аккуратно подшиты, а на груди тёмной нитью был вышит силуэт щита — неяркий, но чёткий.
Мммм…
Ну да, священники высокого ранга всегда одеваются приличнее.
Слегка усмехнувшись, У Чжоу перевёл взгляд на раненого. Мужчина лет сорока, крепкого телосложения, с каштановыми волосами, такими же глазами и растрёпанной бородой. Обмундирование у него было явно получше, чем у других — кожаная броня, всё-таки. Но даже она не спасла: живот распороло так, что из зияющей дыры выпали кровавые петли кишечника.
По сравнению с этим, кровоточащие раны на руках и ногах уже казались мелочью.
Пострадавший полулежал у пня, глаза были наполовину закрыты — близок к потере сознания. Рядом с ним, судя по внешности, младший брат или родственник — юноша, дрожащий от ужаса, держал выпавшие кишки и с мольбой смотрел на заживающую рану.
У Чжоу прищурился.
Рваная, неровная, словно зверем разодранная рана медленно стягивалась: края дрожали, сокращались, сближались, кровотечение уменьшалось…
Вот это да! — в восхищении подумал он. Местное заклинание лечения — настоящее чудо. Сработало мгновенно! Если бы у него в операционной был такой помощник…
Он не успел дальше подумать, как белый свет погас.
Рана сжалась едва на треть, кишки всё ещё торчали снаружи. И тишина.
У Чжоу: «…»
Священник: «…»
Юноша, стоявший на коленях у изголовья, мгновенно побледнел. Он по-прежнему держал в руках влажные, скользкие петли кишечника, глядя на священника с отчаянием. Но сколько бы тот ни напрягался, сколько бы ни шептал заклинания — никакого белого света больше не появлялось.
Наконец, юноша не выдержал и взорвался:
— Дальше давай! Умоляю, ещё разок! Капитан же умирает!
— Я… я не могу больше! — выдавил из себя юный священник.
Ему на вид было не больше пятнадцати-шестнадцати, и сейчас лицо его залилось краской — от волнения, страха и надвигающейся паники. Когда на него накричали, казалось, даже веснушки на его щеках вздыбились:
— Я всего лишь ученик! Я… я не смогу его спасти!
Надежда в глазах юноши, державшего раненого, мгновенно угасла. Он опустил голову, руки задрожали ещё сильнее. Продолжая дрожать, он с отчаянием начал — в буквальном смысле — заталкивать кишки обратно в живот пострадавшего.
— Не трогай! — заорал У Чжоу.
Как только выкрикнул — сам же и оторопел: слова слетели с губ на каком-то незнакомом языке. Это не был ни китайский, ни английский, ни какой-либо язык, которому он когда-либо учился. Но он понимал его. И говорил на нём свободно.
Что за чертовщина?!
Он на миг замер в растерянности… но всего на миг. Стоило бросить взгляд на раненого — и всё, мысли об остальном разлетелись. Перед ним был тяжёлый случай, требующий немедленной помощи. А для врача это был зов к бою, сигнал тревоги, на который нельзя не отозваться. Даже если небо рухнет, земля разверзнется, солнце взорвётся, а ты сам — попал в другой мир… всё это подождёт, пока ты не спасёшь человека!
Он снова рявкнул: — Не засовывай обратно! Эта чистая чаша? — Нет?! Тогда держи в руках! Только не двигайся!
