Грэйт наконец пришёл в себя и, послушно следуя за Ауреллой, отступил на два шага. В центре зала Саллина продолжала улыбаться, но не кивала и не отказывала — вместо этого обратилась к графу Ивернессу:
— Отец, я имею право выбирать себе партнёра для танца, не так ли?
— Разумеется, разумеется, — кивнул тот. Он выглядел не старше тридцати пяти лет, в выправке и форме — воплощение воинской строгости, с густыми чёрными бровями и чётко выраженными морщинами между ними. Слегка нахмурившись, он всё же утвердительно ответил:
— Ты — моя дочь, и всегда вправе выбирать. Но… сын Хопмана — хороший молодой человек. Рыцарь седьмым уровнем, двадцать пять лет. Разве не достойная партия? Может, всё-таки подумаешь?
Он бросил взгляд на супругу, и графиня тотчас подхватила:
— Да-да, Саллина. Это мой племянник. Мы его с детства знаем — серьёзный, трудолюбивый, характер отличный. Богиня свидетель, тебе уже двадцать. Я в твоём возрасте уже была замужем и родила твоего младшего брата…
Саллина, сохраняя безупречную осанку, сдержанно выслушивала. При последних словах её губы изогнулись в улыбке, и она склонилась к мачехе, будто шепча:
— Ах, вот как…
Сказанное было настолько тихо, что Грэйт не разобрал слов. Но по лицу графини всё стало ясно: сначала она покраснела, затем побелела, потом слегка посинела… Не упади в обморок, пожалуйста!
К счастью, через пару мгновений та пришла в себя. Грэйт, от греха подальше, остался стоять на месте.
Саллина, скользнув по Грэйту взглядом, видя, что он не собирается вмешиваться, чуть усмехнулась, окинула взглядом собравшихся и протянула руку первому приличному мужчине, что оказался рядом:
— Для меня честь, месье Пьер.
Легкий шаг, вихрь юбок — и первая мелодия закружила. Потом вторая — с другим кавалером. Рыцарь Хопман, стоя возле графини, мрачнел с каждым танцем, взглядом испепеляя партнёров Саллины.
После третьего танца Саллина, сославшись на необходимость переодеться, покинула зал. Гости перешли к вальсам, Грэйт решил было разглядеть Хопмана поближе — но Линн втащил его в угол:
— Ты с ума сошёл?! Не видишь, этот тип на грани срыва? Если ты ещё приблизишься, он сорвётся — и ты станешь первым, по кому он отыграется!
— А что он мне сделает? — фыркнул Грэйт. — Я его не трогал. И вообще, это не его дом!
Они так и застыли, переглядываясь. Но тут раздался крик:
— Пьер! Я вызываю тебя на дуэль!
Хопман, угрожающе глядя на первого партнёра Саллины, швырнул белую перчатку на пол. Перчатка была украшена серебром и узором.
— Видал? — Линн шепнул с укором. — Если бы не я, под этой перчаткой был бы ты. У него семейный стиль — паучий меч. Жуткая техника, может пробивать даже уровнем выше. Пьеру не позавидуешь…
Дуэль началась. И впрямь, меч Хопмана двигался странно, словно из другого измерения — удары из невозможных углов. Грэйт ахнул:
— Это и есть паучий меч?
— Ага. По легенде, предок Хопманов побывал в подземном мире и принёс оттуда силу. Их род — длиннорукие, длиннопалые, поэтому стиль основывается на хитрости и скорости. В лоб сражаться не могут. А ещё — не доживают до старости.
— Значит, у них действительно наследственное заболевание? — вмешался Аурелла.
Грэйт напрягся:
— Ты сказал — длинные руки и пальцы? До колен дотягиваются? А большой палец пересекает ладонь почти до половины?
— Не знаю… — замялся Линн. Он и сам повторял слухи. Грэйт и Линн незаметно подбирались ближе, Аурелла шепнул:
— Эй! Мы же не хотели подходить!
Грэйт подмигнул, но не успел ответить — с балкона раздался крик:
— Хопман! Ты перегибаешь!
Саллина, в чёрной боевой одежде, спрыгнула прямо с перил, меч уже сверкал в руке. Одним ударом она выбила оружие Хопмана.
— Саллина, вы его защищаете? — хмуро спросил тот. Потом, словно вспомнив нечто, выдавил улыбку:
— Вы как-то сказали, что откроете сердце лишь тому, кто победит вас в бою. Разрешите попробовать? Один раунд. Если я одержу победу, вы согласитесь на свидание?
— Хопман! — рявкнул граф. Но тот, поклонившись, продолжил:
— Милорд, клянусь — я не причиню ей вреда. Если на ней появится хоть капля крови значит я проиграл и исчезну из её жизни.
Старый священник в серебряной мантии, стоящий сзади, выступил вперёд:
— Не волнуйтесь. Даже если что, я исцелю. Мой племянник не перейдёт черту.
Граф замолчал. Хопман, изогнув клинок в замысловатом пассаже, вежливо произнёс:
— Что скажете, Саллина? Только поединок. Или, может, вы всё же согласитесь на танец?..
— Хватит слов! Вперёд!
Клинки скрестились. Грэйт рванулся ближе, но в их движении уже не было различий — две вспышки, золотая и серебристая, метались по залу и вырывались наружу.
И вдруг — вскрик:
— Ай!
Хопман засмеялся:
— Хватит, не лучше ли потанцевать?..
— Молчи! Продолжим!
Сражение продолжилось. Свет её меча то вспыхивал, то тускнел, но пробиться сквозь сеть Хопмана она не могла. Прошло несколько минут — новый вскрик, кусок ткани отлетел прочь.
— Ах! —
— Осторожно! —
— Саллина, берегись! —
— Это безобразие! Хопман, ты позоришься! Уйди, Саллина, я сражусь за тебя!
Крик будто взорвал толпу. Молодые гости, друзья Саллины и их спутники, завелись. Их было много, они были молоды и резки на язык. Посыпались оскорбления.
— Замолчать! — взревел Хопман. Он отскочил, взмахнул мечом — кровавый след разрезал камни перед парой особо ретивых юношей.
— Кто осмелится сказать ещё хоть слово — я вызову на дуэль каждого!
Тишина.
А Грэйт вдруг расплылся в странной улыбке:
Я понял! Его рост — почти два метра. Пальцы длинные, рука до второго сустава — на рукояти, а левая почти до колена!
Длинные конечности, слабое тело, внезапная смерть…
Грэйт в напряжении следил за боем. Ещё один вскрик. Он не выдержал:
— Саллина! Или тяни время, или бей изо всех сил! Не иди на лобовое столкновение!
— Это бессмысленно! — прошептал Аурелла. — Он же мужчина, физически сильнее!
— Ошибаешься! — сжал кулаки Грэйт. — У них в роду болезнь. Он слабее обычного человека и, если его вынудить к прямому столкновению — он может умереть. Просто от перегрузки!
В этот момент неподалёку кто-то громко выкрикнул:
— Саллина! Он болен! Бей напролом — он не выдержит!
— ЧАНГ!!! Взрыв света. Бой резко изменился…
