Если бы за Грэйта не вступились городские стражи, его участь была бы очевидна: в тёмный подвал, наручники на руки, и в довесок стандартное угощение — «бамбук с мясом»… А потом, сколько бы он там сидел — одному только Карену известно. Да и то, если бы Карен вообще начал бегать, стучать, умолять, уговаривать…
Если бы не вступился храм Бога Войны — всё было бы ещё плачевней. Отвели бы в какой-нибудь тёмный закуток, где полумрак и сырость, бросил с порога на землю, храмовник с глазами-крючками: — А ну, мальчишка, признавайся, с кем связался?! Пара слов, пара жалоб, пара щелчков по ушам — и всё. Если повезёт, дадут слово в ответ. А если очень повезёт, позволят взглянуть в глаза обвинителю — тому самому Роману, из-за которого всё и завертелось.
По статусу священники — выше воинов. А уж если это великий священник храма Источника, то он может спокойно сидеть наравне с городским наместником. А городская стража , что бы кто ни говорил у него в подчинении.
Даже если Нолан — рыцарь седьмого ранга, он всё равно по иерархии ниже великого священника. Но только не сегодня….
Сегодня в зал величественно вошел архисвященник Бога Войны, улыбчивый, громогласный, как летний гром. И встал рядом с великим священником Источника. И ни один из них не был обязан уступать другому. По этому великий священник Источника — скривясь и стиснув зубы — вынужден был пригласить всех в главный зал и аккуратно рассадить гостей по рангу.
Настоятель встал на возвышение, вокруг него выстроились в ряд младшие священники, спина к спине. Нолан встал справа, на официальной трибуне. Архисвященник Бога Войны разместился на скамье «обычных слушателей» (сам выбрал). А где Грэйт?
Грэйт, осмотревшись, обнаружил, что стоит… на месте обвиняемого. В точке, откуда видимо ведут на плаху.
Вот так вот….? Прямо как преступника? Можно мне хотя бы адвоката?..
Адвокатов не было. Единственный «защитник» — это Нолан, но его речь — дело туманное, как и его риторика.
И что самое неприятное — Роман восседал напротив, на почётном месте храмового обвинителя, глядя на Грэйта так, словно собирался сожрать его живьём:
— Это ты! Это ты всё испортил! Из-за тебя я… МОЯ РУКА!!!
Грэйт вздрогнул.
Ух ты…
За день Роман сдулся как гнилой яблоко. Щёки впали, глаза налились кровью, щетина полезла как сорняк. Волосы — тусклые, висячие, спутанные. Он выглядел ровно так, как выглядят пациенты в онкологии на второй день после диагноза.
Грэйт узнал этот взгляд, это дыхание, это опустошение, что съедает человека за одну ночь. Даже если снаружи он жив, изнутри — уже пепел.
Роман ещё сопротивлялся. Но это долго не протянется. Увидев, кто сидит справа — Нолан, кто сидит слева — архисвященник Бога Войны, он буквально осел на месте, как будто из него вынули позвоночник.
Смирился и немного поостыл. Грэйт смотрел, на него не мигая.
Большой палец на правой руке всё такой же: не двигался, не сгибался и не разгибался Даже высокоуровневое зелье не помогло.
Ну что ж, даже магия не всесильна… Жаль, конечно. Но кто ж тебе доктор, кроме самого себя?
Настоятель храма взглянул на Романа, сдержанно вздохнул, и подал знак: один из священников пятого уровня шагнул вперёд:
— Грэйт Нордмарк?
— Я.
— Вы обвиняетесь в сговоре с некромантом с целью нанесения тяжких увечий рыцарю Роману. Признаёте ли вы вину?
Грэйт замер. Он посмотрел на рыцаря, на священника, на архисвященника и широко раскрыл глаза.
Братец… это что же выходит — ты друзей совсем не завёл?.. С такой подачей… ты же не меня под откос бросаешь. Ты себя… Но, конечно, ничего этого он вслух не сказал.
Он лишь выпрямился, вдохнул и громко сказал:
— Нет! Я не виновен.
— Грэйт Нордмарк! — рявкнул священник. — Ты хоть понимаешь, кого ты обвиняешь во лжи?!
Рыцарь Роман — достойный служитель храма! Неужели он стал бы клеветать?!
Грэйт едва не фыркнул.
Клевета, говорите? Так ведь и в прошлой жизни бывало: только пациента выпишешь — он на тебя жалобу строчит. Всё из-за того, что укол был «не туда».
Он безмятежно поднял бровь:
— А Дональд-священник что говорит?
— Дональд отстранён и отправлен на покаяние! Не переводите разговор …. Говорите о себе!
Ага… Значит, жалоба была настолько громкой, что заодно слили и своего…
Грэйт покачал головой с лёгкой грустью. Зря ты, Роман. Потратил связи, чтобы пустить под откос невиновного, а теперь — сам пошёл по наклонной.
И да — глянь по сторонам. Кто же тебя прикрывает?
Грэйт чуть улыбнулся:
— Мы с отрядом были в патруле. По приказу были привлечены к облаве. Поздно вечером, после отбоя, по тревоге спустились в подземелье. Роман-рыцарь сражался с горгульей, открыл двери… А затем появился некромант и оглушил всех, включая меня — Он развёл руками, — Я вошёл раньше, чем некромант, когда тот появился — я уже был на земле. С кем я мог сговориться? Со стенкой? С черепом?
Священник нахмурился, но ничего не сказал. Нолан слегка кивнул, подбодрив улыбкой. А сзади, где сидел архисвященник, прозвучал густой голос:
— Я всё это слышал и от Джонна. А Джонн, между прочим, теперь официальный послушник. Был там и всё это подтвердил. Один в один.
Спасибо! Спасибо тебе, великий архисвященник!
И тебе, Джонн!
Грэйт выдохнул. С этой защитой его слова звучат весомо. Плевать на уловки обвинителей — правда теперь на его стороне. А ту самую лекцию по экстренной медицине… я вам потом всё запишу, честно.
