Единственное, чему теперь радовался верховный жрец, — что не отправил Люсию сразу в столицу, где её навыки кесарева сечения пришлось бы проверять прямо в Главном храме или, хуже того, перед самой королевой. Опозориться дома куда лучше, чем опозориться в столице.
А повезло ещё больше, что она не принимала роды у самой королевы. Если бы в той обстановке что-то пошло не так, и здоровье или жизнь королевы оказались бы под угрозой, храму Источника грозила бы катастрофа. Смерть королевы — это не то же самое, что смерть королевы-супруги; последствия несоизмеримы.
Он, мысленно вздохнув с облегчением, быстро шагнул вперёд и наложил подряд два заклинания «Лечение тяжёлых ран». Лично исполненное заклинание верховного жреца сработало отлично: кровотечение моментально остановилось, в брюшной полости осталась только лужа крови, пугающе выглядевшая, но уже не бившая фонтаном.
Однако, стоило пройти нескольким минутам и начаться новой схватке, как кровь вновь хлынула наружу…
— Ты вообще способна? — холодно спросил он.
Люсия и сама уже не смела утверждать, что способна. Она отступила на пять–шесть шагов, инстинктивно пряча руки за спину, побелев так же, как и истекавшая кровью роженица.
Верховный жрец бросил на неё тяжёлый взгляд, но оставить женщину с разрезанным животом он не мог. Пришлось самому завершать операцию: он одним движением отвёл кровь из полости, наложил ещё два «Лечения тяжёлых ран». На глазах у шести–семи жрецов матка сомкнулась, затем брюшина, мышцы и кожа восстановились — словно никакого разреза и не было.
— Всё. Дальше сами разбирайтесь, — бросил он, уходя.
После этого в храме никто больше не решался браться за скальпель.
Но роженица так и не смогла родить естественным путём, и в итоге под руководством наставницы Салии её отвезли в Лесную клинику и положили на операционный стол.
Грэйт, едва взглянув, нахмурился:
— Что с ней делали? У неё уже была операция?
Салия отвела взгляд, промолчала. Люсии с ними не было, и только другая жрица натянуто улыбнулась:
— Что вы, конечно же, нет…
— Как это нет? Тут сплошные спайки в малом тазу. Видно же: мышцы брюшной стенки срослись неровно, брюшина приросла к стенке матки, а матка — к мочевому пузырю. Кто делал кесарево?!
Параллельно он вызвал магические лозы, ввёл их в полость, залил физиологический раствор, промыл и откачал всё. Под шум льющейся воды звучал только его голос:
— Тут полно застоявшейся крови. Это что же — кровотечение даже не откачали, не промыли, а сразу бросили лечение? Да если бы это был мой ученик, я бы… ну, вы поняли.
(А ведь именно так и поступил наш уважаемый верховный жрец…)
Салия хотела бы съязвить, но не посмела. В руках Грэйта операция шла уверенно и быстро: ребёнка извлекли без осложнений, плацента вышла без кровопотери. Он ещё и время находил, чтобы объяснять:
— Здесь плацента располагалась ближе к наружной стенке, так что резать надо было в стороне. Главное — предварительное обследование: ультразвук всё покажет, и тогда никаких сюрпризов.
Закончив операцию и устроив роженицу в палате, Грэйт наконец спросил у Салии:
— Что это было? Кто ей делал кесарево?
— Э-э… лучше вам не знать… — замялась она, и после долгих расспросов выдавила лишь:
— Я гарантирую, что такого больше не повторится. Пока вы не одобрите, никто не будет самовольно делать такие операции.
— Это Люсия, да? — Грэйт посмотрел прямо ей в глаза. Старая жрица стыдливо отвела взгляд.
— Я запрещаю ей и впредь другим работать самостоятельно не потому, что хочу монополизировать эти навыки, а потому что у них реально нет квалификации, — сказал он спокойно. — Скажите честно, я когда-нибудь отказывался учить кого-то?
Салия покачала головой. Грэйт учил всех, кто хотел, и делал это от души. А вот Люсия сама виновата — переоценила себя.
И тогда прозвучало ровным голосом, но как гром среди ясного неба:
— Люсия пусть возвращается. Больше она сюда не придёт.
— Господин Нордмарк?! — Салия вскинула голову, поражённая. — Но она же всего лишь…
— Всего лишь поспешила? Уже осознала ошибку? Больше не повторит? — перебил он. — Не важно. Я не возьму её обратно, потому что она поставила свою выгоду выше безопасности пациента. Зная, что не готова, всё равно полезла на операцию — да она ещё ни разу не вела её самостоятельно!
Одно дело — ассистировать, совсем другое — брать на себя полную ответственность.
Система подготовки хирургов и уровни допуска — не пустой звук. Каждое правило написано кровью, жизнями и здоровьем пациентов.
Он резко повысил голос:
— Лекарь в любой ситуации должен в первую очередь думать о безопасности пациента! Если у человека нет этого принципа, я его учить не буду. Не хочу, чтобы потом он натворил бед, получив скальпель в руки.
Салия хотела что-то возразить, но лишь вздохнула.
— Я могу запретить Люсии приходить, обязать её никогда больше не делать кесарево и не заявлять, что училась у вас… но как быть с остальными?
— Остальным, когда доучатся, я выдам письменное свидетельство с моим магическим знаком, — спокойно ответил Грэйт.
Он об этом уже думал: дело касается жизни, значит, допуск к практике должен быть только у проверенных специалистов. В прошлом мире были экзамены на врачебную лицензию; ещё раньше — гильдии, которые выдавали сертификаты.
— С этого дня, — продолжил он, — по кесареву сечению, а позже и по другим операциям или методам лечения, именно я буду решать, кто готов к самостоятельной практике, а кто — нет.
Салия кивнула: такой документ с магическим знаком станет для аристократов и правителей достаточным подтверждением квалификации. Но её волновало другое:
— А если кто-то не доучился, но в глуши станет выдавать себя за вашего ученика и портить вам репутацию?
— О, это просто, — лениво улыбнулся Грэйт. — Когда буду каждый год публиковать список сертифицированных учеников, упомяну его в «Аркане» или «Магии». Эти журналы ведь все башни выписывают, верно?
— …Не говорите так, будто это пустяк. — Ну… для вас это не пустяк. Но он-то действительно может опубликоваться там, когда захочет…
