Учиться медицине, чтобы спасать китайцев, не получится. Учиться медицине, чтобы спасать жителей Нивиса, — тоже не получится.
Ну, первая фраза принадлежала Лу Синю. Вторая — Грэйту.
Он дотошно расспросил каждого пациента. И неважно — из страха перед магом или из-за того, что могли жить самостоятельно, — все взрослые, без исключения, выбирали лечение.
— Будет больно?
— Ничего, уважаемый маг, мы не боимся!
— Есть риск, можно остаться парализованным?
— Не беда, магистр, делайте, что нужно!
— Вдруг не повезёт и я умру?
На этот вопрос на миг наступала тишина… и всё же ответ следовал:
— Если уважаемый маг согласится лечить нас — это уже величайшее счастье. Получится или нет, дальше уж воля небес!
Большинство взрослых так и делали — стиснутые зубы, каменная улыбка и клятвенные заверения. Лишь один, казавшийся самым пожилым, смуглый и сморщенный, словно сушёное яблоко, долго терзался сомнениями и наконец спросил негромко:
— Уважаемый магистр… а если вдруг мне не повезёт и я умру, будет ли какая-то компенсация? Немного… всего десять золотых хватит!
Увидев, что лицо Грэйта напряглось, он тут же втянул голову в плечи, как черепаха, отчаянно замахал руками и попятился:
— Или восемь! Пять золотых! Но не меньше! Чтобы жене и детям осталось хоть что-то. Ведь если я умру, кормильца не будет!
Грэйт: «…»
Он чувствовал, будто его силком накормили чужим счастьем. Серьёзно, этот тщедушный, горбатый, сутулый человек, который едва ли не под углом в шестьдесят градусов кланялся миру постоянно, — как он вообще сумел завести жену?! А потом подумал: может, как раз потому, что всё сердце своё он отдавал семье? Такой человек всегда найдёт спутницу.
— Если всё же случится беда, лечебница «Дубовая роща» выплатит твоей жене десять золотых, ни монетой меньше, — медленно кивнул Грэйт. — А если останешься калекой или парализованным — получишь пожизненное пособие. Без куска хлеба не останешься.
— Тогда всё в порядке. — Мужчина облегчённо выдохнул и низко поклонился. — В таком случае, уважаемый магистр, распоряжайтесь моим телом как нужно. Даже если смерть, это не страшно. Ведь если бы не вы, я и так уже ничего не смог бы заработать для семьи…
Лицо Грэйта побледнело. Он развернул контракт, аккуратно вслух прочитал каждую строчку, дождался подтверждения и отпечатка ладони, после чего отпустил мужчину.
Закрыл глаза. Медленно вдохнул. Медленно выдохнул…
Все существа несут свой крест. Даже в его прошлой жизни, где условия были несравнимо лучше, он слишком часто видел, как люди отказывались от лечения, предпочитая умереть дома. Врач может знать, как спасти, но не способен спасти всех.
Когда дело дошло до несовершеннолетних, ответы почти не отличались: большинство подростков соглашались — «да, лечите нас». А вот совсем крошечные, которых держали в глиняных сосудах, ничего не понимали и только плакали.
Грэйт чувствовал бессилие. По его медицинским принципам, за детей и за тех, кто не в состоянии принять решение, должен решать опекун. Но их рядом не было.
И что же? Сам себе и врач, и судья? Это неправильно. Случись конфликт — кто будет виноват? Конечно же, он. Нет, нужен третий, независимый голос.
Он велел устроить пациентов, а сам разыскал того самого некроманта, что привёл их. Серьёзно спросил:
— Эти люди… если их вылечить или, напротив, если не удастся — как их устроят? Особенно детей.
— Думаю, приюты и богадельни возьмут, — без раздумий ответил тот. Помолчал, взглянул на Грэйта и добавил: — Раз уж это мы привели их… проверим магические и священные способности. Если есть дар к колдовству — академия примет. Если склонность к чудесам — через связи отправим в храм. А если ничего нет… — он развёл руками, — то сиротский приют.
Грэйт только тяжело вздохнул. Попросил мага подписать все бумаги о согласии, вежливо выпроводил его и рухнул лицом в груду документов.
— А-а-а…
— Что с тобой? — в комнату легко впорхнула Сайрила, начала массировать ему плечи.
— Всё так сложно… — пробормотал он, не поднимая лица.
Он рассказал ей всё, что накопилось. И в конце пожаловался:
— Остальные ладно, но та девочка, Лия… вытащить её из цирка, вылечить и снова бросить одну — это будет хуже, чем оставить как есть.
Он вспомнил сотни детей из трущоб, особенно девочек. Вспомнил Жаннет, когда её впервые привели — и то, во что она могла бы превратиться, окажись рядом не он. Сколько же таких, что в пятнадцать умирали от родильной горячки или кровотечений…
— Тогда оставь её здесь, — тихо сказала Сайрила. — В лечебнице полно народа, прокормить ещё одну девочку мы сможем.
— Но ведь это неправильно — просто так взять и оставить. А работа?..
— Может, есть что-то простое, что она сможет делать, — настаивала драконша. — Пусть хоть чуть-чуть помогает — и будет повод остаться.
— Наверное… — сдался Грэйт.
Сайрила тут же умчалась и вернулась, таща за руки двух женщин — старших сестёр по больнице.
— Скажите, что может делать девочка лет семи-восьми?
Они дружно рассмеялись:
— Да всё! Подавать воду, помогать больным, менять постели, стирать бельё, ухаживать за детьми. С этим справится даже ребёнок.
— И у нас работы найдётся, — добавила старшая прачка. — В этом возрасте девчонка уже полуровеслая помощница.
Сайрила только ахнула:
— Люди живут так тяжело…
Грэйт молча кивнул. Да, бедняцкие дети всегда были вынуждены взрослеть слишком рано.
— Хорошо. Пусть Лия останется. Когда поправим её, будет помогать. И попроси Жаннет обучить её грамоте, — постановил он.
— Есть! — обрадовалась драконша.
С этого дня Грэйт методично проверял пациентов: кровь, КТ, кардиограммы. Одиннадцать человек, у каждого своя причина искривления, своя форма, свой угол. И для каждого он разрабатывал индивидуальный план.
— Ну как, Грэйт? — каждый день интересовалась Сайрила.
— Когда начнёте? — каждые три дня являлись некроманты.
— Есть ли уверенность? — раз в неделю присылала посланца мадам Альва.
— Не торопите меня! — Грэйт хватался за голову. — Дайте ещё несколько дней на расчёты!
Из одиннадцати пациентов восемь имели сопутствующую воронкообразную деформацию грудной клетки. Если выпрямить позвоночник — грудная клетка мгновенно рухнет внутрь. А ещё внутри грудной полости — органы, которые нужно защитить…
Хуже того, у пятерых обнаружились тяжёлые патологии: менингоцеле, сплит-спин, сирингомиелия. Ни в одном эксперименте на животных такого не встречалось.
— Слишком сложно… хоть бы нашёлся один попроще, для начала… — стонал он.
И наконец нашёлся мальчишка, у которого причина была очевидна: в младенчестве на спину упал раскалённый утюг. Пережил чудом, но ожог оставил страшные рубцы. С пяти лет спина стала всё сильнее искривляться, одна нога короче другой. Семья, не выдержав, продала его в цирк.
— Ожог, рубцы, атрофия мышц… — глаза Грэйта вспыхнули. — Вот! С этого и начнём!
Он рисовал схемы семь дней и ночей. Подробные планы восстановления каждой мышцы, каждого связочного комплекса. Работа колоссальная.
И вот настал день операции. Всё подготовлено. Сайрила рядом, для страховки позвал и Карлоса, и Аннивию.
Начало прошло гладко. Но вдруг тревожный артефакт вспыхнул и загудел! — Что?! — Грэйт вскинул голову, похолодев. — Почему сатурация так резко падает?! Карлос, запускай дыхательный аппарат! Аннивия, срочно интубируй!
