На пустыре перед хижиной Фэн Суйгэ сидел неподвижно, как выжженное дерево. Перед ним сновали несколько служанок, нанятых в спешке в ближайшем городке. Они без конца входили и выходили, торопливо неся тазы с водой: чистая — туда, кровавая — обратно.
Каждый раз, когда они выливали очередной таз в тёмный ров у стены, по двору разносился звук всплеска, словно сама земля стонала от запаха крови.
Ся Цзинши появился за его спиной бесшумно. Постоял молча, наблюдая за ним, и наконец произнёс спокойно, но устало:
— Когда лекарь закончит перевязывать Сиян, я прикажу перенести её сюда. Так тебе будет удобнее присматривать за ней.
Фэн Суйгэ вздрогнул. Голос его сорвался, когда он тихо спросил:
— Она… жива?
Ся Цзинши взглянул на дом, где суетились женщины, и глубоко вздохнул:
— Иди к ней. Здесь я сам разберусь.
Когда Фэн Суйгэ вошёл, Исяо, наполовину опершись на подушки, сразу приподнялась.
— Я слышала… Сиян ранена. Что с ней? — тревожно спросила она.
Он остановился у порога, словно что-то держало его.
— Я думал… ты рассердишься, — тихо сказал он.
Исяо улыбнулась бледно, но тепло.
— Если бы ты оставил её и сидел здесь, не отходя от меня, тогда ты был бы не Фэн Суйгэ.
Он сел рядом, глядя на её тихую улыбку, и вдруг почувствовал, как глаза наполнились слезами. Не в силах сдержаться, он наклонился и заключил её в объятия.
— Прости, — прошептал он, — я не уберёг тебя. Если бы не оставил тебя одну, тебя бы не похитили…
— Не говори так, — мягко прервала его Исяо и утешающе похлопала по плечу.
Потом, помолчав немного, добавила:
— Сначала расскажи мне, как Сиян. А потом… я должна сказать тебе кое-что очень важное.
Фэн Суйгэ заставил себя успокоиться, с трудом выровнял дыхание.
— Мы использовали весь чёрный нефритовый настой, что оставался, — сказал он хрипло. — Но кровь не остановилась. Всё впиталось, будто вода в песок. Лекарь говорит… если кровотечение не прекратится, она не выдержит.
Исяо побледнела, глаза её расширились от ужаса.
— Неужели… рана настолько тяжела?
Фэн Суйгэ закрыл глаза и едва заметно кивнул:
— Почти всё плечо рассечено… — голос его дрогнул. — Я должен был сделать выводы. Когда уходил, надо было оставить кого-то на страже у неё.
Исяо молча сжала его руку. Прошло немало времени, прежде чем она тихо сказала:
— Никто не хотел, чтобы так вышло.
Фэн Суйгэ горько усмехнулся:
— Что бы мы ни говорили, теперь — поздно. Осталось только надеяться на волю небес…
— Ты ведь говорила, что должна сообщить мне кое-что важное. Что это?
Исяо сидела молча, глядя куда-то в пустоту. Только когда он стал спрашивать снова и снова, она наконец подняла глаза:
— Сейчас, наверное, не самое подходящее время, — начала она тихо, — но я всё же хочу сказать тебе это как можно скорее.
Фэн Суйгэ непроизвольно крепче сжал её руку, вглядываясь в лицо с тревогой:
— Что ты хочешь сказать?
Она улыбнулась, почти призрачно, и прошептала:
— Лекарь, который осматривал меня… сказал, что я уже на втором месяце.
Словно гром ударил прямо в ухо! Фэн Суйгэ застыл, ошеломлённый, долго смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова. Потом, запинаясь, переспросил:
— Ты… что сказала?
Исяо вздохнула, в уголках губ мелькнула мягкая улыбка:
— Я сказала, что следующим летом ты станешь отцом.
