Её лицо, изрезанное кровавыми следами, искажённое безумной улыбкой, было совсем близко…
— А-а-а!!! — вырвался крик. Чжуан-фэй, обезумев, замахала руками: — Не мсти мне!.. Не убивай!.. Нет, нет, нет!..
Служанка, не успев оправиться от страха, вызванного мрачной тенью в занавесях, теперь, услышав этот истошный вопль, едва не потеряла рассудок. Чжуан-фэй же, как пьяная, бросилась бежать к выходу, крича в исступлении:
— Это государь! Это и правда государь!.. Не ищи меня! Это не я! Не я!..
Она металась, не разбирая дороги, и, вылетев из дверей, с размаху врезалась в кого-то. От шока и ужаса крик застрял в горле, глаза закатились, и тело безвольно осело на землю.
Снаружи стояло множество людей. Да, множество, не только наложницы из всех дворцов, но и весь цвет государственных сановников.
А тот, в кого она врезалась, был сам государь, Фэн Цишань.
Он холодно посмотрел на лежащую у его ног без сознания Чжуан-фэй, затем медленно поднял взгляд и остановил его на фигуре, выходившей из зала Шучэнь. При свете луны его лицо казалось мрачным и искажённым, глаза были полны ледяной ярости.
— Так вот это и есть твоя «проверка»? — произнёс он сдавленным голосом.
Фу Исяо подошла спокойно, остановилась перед ним и слегка подняла голову.
— Только что я была во внутреннем зале, — сказала она мягко, но отчётливо, — и не расслышала, что именно изволила сказать Чжуан-фэй. Поэтому смею просить государя и господ, присутствующих здесь, вынести решение по делу.
Наступила тишина.
Позади Фэн Цишаня стояли приближённые и наложницы, все переглядывались, никто не смел издать ни звука. Те, у кого сердце было слабое, уже начали медленно отступать. В рядах чиновников отец и сын из рода Юй стояли бледные, как смерть.
Наконец, Фэн Цишань медленно выдохнул и заговорил глухим, властным голосом:
— Нападение в лесу — дело рук семьи Юй. Чжуан-фэй предупреждала их заранее, потому вина их общая. Повелеваю лишить Чжуан-фэй титула, заключить в Холодный дворец и наказать трёхлетней каторгой. Род Юй, задумавший покушение на родственников государя, по закону заслуживает смерти. Но, — он на мгновение запнулся, яростно глядя на Фу Исяо, — учитывая, что Чжуан-фэй долгие годы служила при дворе, а семья Юй не раз приносила пользу Суша, я приговариваю три поколения рода Юй низвести до простолюдинов, и в течение десяти лет не допускать их к государственной службе.
Фу Исяо, встретив его взгляд, слегка улыбнулась, опустилась на одно колено и громко произнесла:
— Благодарю за справедливое решение, повелитель.
Позади раздался глухой шум, сановники и наложницы один за другим опустились на колени, в едином порыве воскликнув:
— Да здравствует государь! Да здравствует, да здравствует, да здравствует!
Фэн Цишань окинул взглядом толпу, склонённую в пыли, затем перевёл взгляд на Фэн Суйгэ, который с сияющим лицом уже спешил навстречу из зала. Лицо правителя перекосилось от стыда и раздражения, он резко взмахнул рукавом и, не говоря ни слова, отвернулся и ушёл.
Фу Исяо, услышав шаги, быстро поднялась и бросилась к Фэн Суйгэ. Он взглянул ей в глаза, и тревога в его взгляде растаяла, превратившись в нежность, тёплую, как весенняя вода.
— Иди, — тихо сказал он, — расскажи Гуюю, что всё кончено.
