Он улыбался открыто и спокойно, словно и впрямь не придавал всему этому значения.
Чу Юй нахмурилась, немного помолчала и наконец сказала:
— Мне нужно во дворец. Попроси кучера повернуть туда.
Гу Чушэн на миг растерялся, но быстро пришёл в себя, кивнул:
— Хорошо.
Он громко передал распоряжение кучеру, затем сам развернул коня и последовал за повозкой, направившейся к дворцу.
Чу Юй слушала, как за занавесом перемешиваются звуки копыт и дождя, и постепенно успокоилась.
За эти годы Гу Чушэн сильно изменился. Он стал сдержаннее, не позволял себе ни грубых слов, ни двусмысленных намёков. Однако все, будто нарочно, понемногу подталкивали его к ней.
Гу Чушэн держался на тонкой грани — ровно настолько близко, чтобы нельзя было открыто оттолкнуть, и всё же достаточно настойчиво, чтобы она ощущала давление.
Теперь, когда Чу Юй исполнилось девятнадцать, Лю Сюэян и Цзян Чунь всё чаще заговаривали о её замужестве. Цзян Чунь, чьё дитя росло в доме Вэй и кто был привязан к Вэй Шу, ясно дала понять, что останется там навсегда. Потому Лю Сюэян перестала настаивать на её браке и обратила всё внимание на Чу Юй. Ведь всем было известно: Чу Юй и Вэй Цзюнь встречались лишь однажды, она оставалась непорочной, а значит, пока молода, выбор у неё широк.
Так Лю Сюэян и пригляделась к новому столичному выскочке, Гу Чушэну.
История о том, как когда-то Чу Юй собиралась бежать с ним, была известна всем. Пусть потом они и расстались не лучшим образом, но люди всё равно считали: раз тогда она его любила, значит, чувства могли сохраниться. К тому же Гу Чушэн когда-то один отправился в Фэнлин, прошёл сквозь вражеское войско и, стоя под стенами города, произнёс: «Если уж суждено умереть вместе — и то благо». Эту историю, передаваемую выжившими, в Хуацзине рассказывали как легенду.
Хотя теперь они держались в рамках приличий, окружающие были уверены: между ними по‑прежнему глубина чувств, лишь обузданная правилами.
Нравы Великого Чу не были уж столь суровыми. Вдовы нередко выходили замуж вновь. Так что куда бы Чу Юй ни пришла, всегда находились советчики. Даже старшая принцесса иной раз шутила:
— Гу Чушэн ведь неплох, возьми да и выйди за него.
Чу Юй опустила взгляд, провела пальцами по облачному узору на рукаве и ощутила странное спокойствие.
Она не считала себя знатоком любви. В прошлой жизни она любила Гу Чушэна до смерти и после уже никого. Но даже с таким скудным опытом она знала: любовь не может быть такой.
К Гу Чушэну у неё не осталось ненависти, но и любви не было вовсе. Он стал для неё как блюдо, которое она когда-то ела до тошноты, а теперь даже запах вызывал усталость.
Может быть, в этой жизни она и выйдет замуж снова, но уж точно не за него.
Чу Юй вздохнула, опёрлась рукой на оконную раму и, сквозь колышущуюся занавесь, смотрела, как осенний дождь стекает с карнизов.
Опять осень… Когда же вернётся Вэй Юнь?
Мысли её поплыли.
Когда повозка остановилась у дворцовых ворот, Чан Юэ подала ей зонт. Чу Юй приподняла подол и сошла с подножки. Кивнув сидевшему верхом Гу Чушэну, она спокойно произнесла:
— Благодарю, господин Гу.
И, не оборачиваясь, молодая женщина направилась к воротам.
Гу Чушэн смотрел ей вслед, тихо усмехнулся и лишь когда створы ворот сомкнулись, повернул коня и уехал.
***
После его ухода Чан Юэ и Вань Юэ сопровождали Чу Юй в покои старшей принцессы. Та была с ней в дружбе, и потому Чжао Юэ даровал Чу Юй особый пропуск, позволявший входить во дворец без доклада.
Она направилась прямо в Цифэн, где жила принцесса. Та в это время забавлялась с попугаем, обучая его говорить. Птица упрямо повторяла одно и то же:
— Дурак, дурак!
Когда Чу Юй ввели, она молча остановилась позади. Принцесса, немного поиграв, бросила взгляд через плечо и лениво сказала:
— День нынче не из лучших, а ты всё же пришла. Видно, дело есть?
— Сегодня государя нет во дворце? — спросила Чу Юй.
Обычно в этот час Чжао Юэ навещал принцессу.
Принцесса передала бамбуковую палочку служанке и выпрямилась. Чу Юй поспешила подойти, поддержала её под руку. Старшая принцесса, идя рядом, тихо сказала:
— Он ведь недавно взял в жёны девушку из рода Сун. Сейчас она в особом фаворе.
Чу Юй сразу поняла, что речь идёт о Сун Юнь, сестре Сун Шиланя.
Она усмехнулась:
— По одной в год — стабильность, что и говорить.
— А то! — принцесса зевнула. — За три года — три новые наложницы: дочь Яо Юна, потом старшая дочь Ванов, теперь вот Сун. Кому хочет угодить — ту и берёт. Торгует женским телом, мерзавец. У меня в доме даже любовники чище его.
Чу Юй не удержалась и рассмеялась. Принцесса опустилась на кушетку и устало прикрыла глаза:
— Говори уж скорее, что у тебя. В последнее время меня всё клонит в сон.
— Звали ли вы лекаря?
— Из‑за сонливости? Думаешь, я такая неженка? — принцесса приподняла веки и лукаво взглянула на неё, в глазах блеснуло озорство.
