Гунсунь говорил с такой искренностью, что даже он, Чжао Юэ, чувствовал, что это не притворство.
Он перевёл взгляд на Чу Юй. Она лишь дополнила сказанное, не допустив ни одной нестыковки.
После долгой паузы Чжао Юэ улыбнулся:
— Значит, всё — недоразумение. Вы — достойная пара, и чувства ваши взаимны. Что ж, поздравляю.
Он поднял кубок и пригубил. Затем он обратился к Чу Юй:
— Мэй-фэй недавно потеряла ребёнка, в тоске и унынии. Сходи, утешь её. А я ещё поговорю с господином Гунсунем.
Чу Юй облегчённо поклонилась и вышла.
***
Когда она ушла, Чжао Юэ повернулся к Вэй Юню:
— Если хочешь говорить со мной, сними маску.
— Моё лицо обожжено, боюсь смутить Ваше Величество, — спокойно ответил тот.
Чжао Юэ усмехнулся. Он прекрасно помнил тот пожар, когда пытались уничтожить Гунсуня, но расспрашивать не стал, лишь покачивал в руке кубок:
— Что велел передать хоу-е?
— Он просил узнать, намерен ли государь и вправду заключить мир с Бэйди, когда победа уже близка.
— А если я решу заключить? — прищурился Чжао Юэ. — Неужели ваш хоу-е осмелился вмешиваться в волю Императора?
— Государь, не гневайтесь, — Вэй Юнь говорил ровно. — Род Вэй — меч в ваших руках, как может он восстать против хозяина? Но если сейчас заключить мир, бед не избежать.
Он поднял глаза:
— За последнее время трое послов Бэйди пытались добраться до Хуацзина, всех перехватил хоу-е. Каждый из них, схваченный, тут же покончил с собой, не оставив ни слова. Но раз они так стремятся попасть в столицу, значит, здесь есть их сообщники. Государь, хоу-е лишь хочет знать: мысль о мире — ваша собственная или навеянная кем-то из столичных сановников? Если второе — не исключено, что среди них скрываются шпионы Бэйди.
Чжао Юэ молчал, но внутри всё перевернулось. Он-то знал, что сам замешан в тайных делах с северянами. Если правда всплывёт — погибнет. Пока жив Бэйди, пока не уничтожены Су Ча и Су Цань, он не будет спокоен.
Слова Гунсуня звучали как предупреждение, и холодный пот выступил у него на лбу.
Однако виду он не подал и лишь кивнул:
— Я понял. Подумать нужно.
— Тогда я исполню поручение и откланяюсь, — сказал Вэй Юнь.
Он поклонился и уже собирался уйти, когда Чжао Юэ окликнул его:
— Гу Чушэн просил меня, если госпожа Вэй согласится, даровать им брак.
Вэй Юнь замер и медленно обернулся. От него повеяло такой холодной силой, что Чжао Юэ даже повеселел.
— Господин Гунсунь, — мягко произнёс он, — придётся вам потрудиться.
— Не стоит беспокоиться, — ответил Вэй Юнь ровно. — Только вот указ о браке, боюсь, выдать уже не успеете.
— Госпожа предпочитает его?
Вэй Юнь усмехнулся, и в глазах мелькнул лёд:
— Пусть видит это во сне.
Тем временем Чу Юй беседовала со старшей принцессой. Та выглядела усталой, но слушала внимательно. Когда Чу Юй рассказала обо всём, что случилось ночью, принцесса лишь слегка кивнула, не выказывая чувств.
Снаружи донёсся голос служанки. Докладывали, что господин Гунсунь закончил разговор с государем. Чу Юй поправила принцессе одеяло и тихо сказала:
— Всё уладилось, Ваше Высочество. Отдыхайте, не тревожьтесь.
Принцесса кивнула, глаза её помутнели от усталости.
Чу Юй вышла. Вечернее солнце уже касалось гор, небо полыхало алыми облаками. В конце длинной галереи стоял Вэй Юнь в одежде цвета лунного света, в маске, неподвижный, словно выточенный из камня.
Он стал выше, чем прежде, и в широких одеждах напоминал стройный стебель бамбука. Услышав её шаги, он обернулся, и в глазах его вспыхнула улыбка.
Чу Юй тоже улыбнулась. Подойдя ближе, она заговорила негромко:
— Господин Гунсунь, вы впервые за три года вернулись в Хуацзин?
— Иногда бывал и раньше, — ответил он с лёгкой усмешкой.
На самом деле он приезжал тайно, лишь чтобы издали взглянуть на неё.
Чу Юй кивнула. Ветер колыхал ивы, Вэй Юнь отодвинул ветку, и она сказала:
— Господин Гунсунь, вы, кажется, слишком хорошо меня знаете.
Он остановился и посмотрел на неё. В её взгляде мелькнула настороженность:
— Откуда вам известно столько обо мне? Неужели всё это рассказал хоу-е?
Вэй Юнь молчал. В руке его всё ещё была ивовая ветка. Он смотрел на настороженную девушку с ясным взглядом и вдруг, вспомнив о прошении Гу Чушэна о браке, ощутил странную смелость.
— А если всё, что я сказал, правда? — тихо произнёс он.
Чу Юй растерялась. Вэй Юнь улыбнулся:
— Если я сказал, что люблю тебя, — это тоже правда.
У неё в голове будто гром грянул. Он засмеялся свободно, от души, словно солнце прорвало тучи. Всё утреннее беспокойство рассеялось. Он отпустил ветку, заложил руки за спину и пошёл вперёд, всё ещё смеясь.
Чу Юй, опомнившись, поспешила за ним:
— Господин Гунсунь, не шутите так! Я серьёзно спрашиваю…
Он не ответил и только улыбался.
— Вы так говорите, — воскликнула она, — что мне тревожно!
— Пусть тревожно, — отозвался он, всё с той же улыбкой. — Я тоже тревожусь, потому что люблю тебя. Если бы ты могла спать спокойно, мне было бы обидно.
Она растерялась от его слов. Они подошли к повозке. Вэй Юнь обернулся:
— Госпожа, вы не садитесь?
Чу Юй собралась с мыслями и поднялась в повозку. Когда Вэй Юнь хотел последовать за ней, из её рукава выскользнул кнут и упёрся ему в грудь.
— Господин Гунсунь, пока вы не объяснитесь, я не могу вам доверять, — холодно сказала она. — Прошу вас ехать верхом.
Вэй Юнь на миг замер, потом рассмеялся:
— Хорошо. Я поеду верхом, — и, глядя на неё, добавил мягко: — Провожу госпожу домой.
