Они вошли в зал, всё ещё держась за руки. Гу Чушэн, занятый бумагами, поднял взгляд и на миг застыл. Губы его дрогнули, но он быстро опустил глаза и вновь уткнулся в документы.
На столе лежали списки недостающих лекарств. Утром он сам ходил к Вэй Цинпин. Там плач, стоны, отчаяние. Потому каждое слово на бумаге для него было живой человеческой судьбой. Вспыхнувшая было ревность и горечь погасли; он собрался и стал спокойно распоряжаться делами.
Вэй Юнь подвёл Чу Юй к сиденью и почтительно произнёс:
— Господин Гу.
Гу Чушэн закончил распоряжения, отложил свиток и кивнул:
— Вэй-ван.
— Мы с госпожой Чу обсудили, как собрать зерно, — сказал Вэй Юнь. — Но кое-что потребует вашей помощи.
Он кратко изложил план Чу Юй и добавил:
— Хотел бы посоветоваться, сколько и у кого можно потребовать, ведь урожайность в землях разная.
Гу Чушэн, много лет возглавлявший ведомство налогов и продовольствия, знал все области как свои пять пальцев.
— Я рассчитаю и представлю список, — ответил он. — Но кто поведёт войска?
Нужно было, чтобы Сун Шилань и Чу Линьян выделили людей, а командир мог свободно маневрировать между владениями. Все задумались. И вдруг раздался лёгкий звон чаши. Чу Юй поставила её на стол и улыбнулась:
— Я поведу.
Повисла тишина. Потом Гу Чушэн осторожно заметил:
— Это тяжёлое дело…
— Господин Гу, — рассмеялась она, — вы говорите так, будто труд — позор. У кого власть, у того и обязанность. Нельзя сидеть сложа руки и ждать награды. Хочешь свободы и уважения, тогда плати за них. Разве бывает иначе?
Она мягко коснулась рукояти кинжала на поясе:
— Мне даже радостно. Так я не зря проживу жизнь.
Гу Чушэн молчал, глядя на неё. Свет от лампы ложился на её лицо, и ему казалось, будто вокруг неё мерцает невидимое сияние.
Вэй Юнь пригубил чай и сказал:
— Я сейчас же напишу письма Чу Линьяну и Сун Шиланю, а сегодня же составлю приказ о сборе зерна. Когда ждать ваших расчётов?
— К полудню завтрашнего дня, — ответил Гу Чушэн.
— Благодарю, — Вэй Юнь поклонился. — Хуайюй будет ждать.
При этом имени Гу Чушэн чуть вздрогнул, но ничего не сказал, только тихо заметил:
— Дел у вас много, Вэй-ван. Юньчэн ещё не успокоился, идите.
Вэй Юнь кивнул, поднялся и, обернувшись к Чу Юй, спросил:
— А ты чем займёшься сегодня?
— Останусь помочь господину Гу, — после короткой паузы ответила она.
Он опустил взгляд, не стал возражать.
— Тогда я пойду.
Когда он ушёл, Чу Юй подошла к Гу Чушэну и хлопнула его по плечу:
— Вот видишь, осталась помочь, разве не по-дружески?
— Тогда возьми вон тот свиток, третий ряд, четвёртая полка, — спокойно сказал он.
Они считали запасы до глубокой ночи. Когда Чу Юй вернулась в комнату, там уже горела лампа. Вэй Юнь сидел за столом и писал. Она подошла сзади и увидела на бумаге его чёткие, сильные и вместе с тем изящные иероглифы. Он составлял «Приказ о сборе зерна». Строки дышали праведным пылом, будто сам дух справедливости говорил через перо.
Чу Юй молча стояла, пока он не заметил её тень на бумаге. Вэй Юнь поднял голову и улыбнулся:
— Вернулась?
— Извини, что заставила ждать.
Она села рядом, подала ему чернильницу и, наблюдая за его письмом, сказала с нежной гордостью:
— У моего Хуайюя почерк прекрасный.
Он тихо рассмеялся:
— Не могу же я и теперь писать, как в детстве, будто собака лапой чертит.
Чу Юй подняла глаза. В мягком свете лампы его черты казались нарисованными тушью, линии лица растворялись в сиянии, становясь почти прозрачными. Он почувствовал её взгляд и поднял голову:
— Иди спать. Когда ты так смотришь, я не могу писать.
— Тогда не буду смотреть, — она поспешно отвела глаза и взяла с полки книжицу, устроилась, прислонившись к его колену. — Почитаю, пока ты допишешь.
— Хорошо, — улыбнулся он.
