Они ехали всю ночь и к утру добрались до Яньчэна. Девушка была подавлена, он решил, что её просто напугало пережитое. Но в следующие дни, когда он приходил навестить её, она избегала встреч. Гордость юноши не позволила ему навязываться.
Тогда он ещё не понимал: когда девушка не любит — она свободна и смела, а когда любит — становится робкой и неловкой.
Он был её будущим зятем, и с её характером о большем не стоило и думать.
Они не виделись до самого возвращения в столицу. В день отъезда он попросил Чу Линьяна передать сестре весть, надеясь, что она придёт проводить его. Он ждал с утра до заката, но она так и не появилась. Раздражённо опустив занавес, он бросил:
— Поехали.
И тогда Гу Чушэн поклялся: когда Чу Юй приедет в Хуацзин, он не выйдет её встречать.
Он сдержал слово. Когда после смуты в Сюйчжоу Чу Цзяньчан отправил дочь в столицу, Гу Чушэн, хоть и знал о её приезде, не пошёл к ней. Лишь на пиру в доме Чу он снова увидел её.
Вернувшаяся в Хуацзин Чу Юй походила на птицу с подрезанными крыльями, чужая среди своих. Увидев его, она сделала вид, будто не узнаёт. Он тоже не стал навязываться. Только когда она оступалась и падала, а гости смеялись, он тихо говорил Чу Цзинь:
— Подними её.
Он думал, что так будет всегда: служба, брак с Чу Цзинь, верность государю.
Но в пятнадцать лет, в седьмой год правления Чуньси, Цинь‑ван поднял мятеж.
С самого начала Гу Чушэн почувствовал неладное: отец вёл себя странно. Он догадался, тот собирается помочь мятежнику. Отец был предан дому Чжао, а Цинь‑ван когда‑то оказал ему милость.
Когда же сам Чжао Юэ появился в их доме, переодетый простым слугой, Гу Чушэн понял, семье не избежать гибели.
В ту ночь, под проливным дождём, он велел тайным стражам проверить окрестности. Убедившись, что за домом следят, он понял, что всё кончено.
Отец плакал, умоляя:
— Я могу умереть, но род Чжао не должен пресечься!
Гу Чушэн побледнел. Глядя на отца, он тихо сказал:
— Есть один способ.
Чжао Юэ, спокойно потягивая чай, поднял глаза.
— Говорят, наследник дружен со старшей принцессой? — спросил Гу Чушэн.
Тот усмехнулся:
— Не знаю, поможет ли она, но попробовать можно.
Он попробовал. Гу Чушэн связался с принцессой и получил ответ: она устроит всё во дворце, а ему нужно лишь инсценировать смерть Чжао Юэ и вывести семью из‑под удара.
Он сам донёс на отца и собственноручно отсёк ему голову, доказав верность.
Император Чуньдэ, видя юношу, стоящего на коленях с окровавленным мечом, вздохнул:
— Редкая преданность в столь юные годы. Хорошо. Я пощажу твой род. Но смертью ты искупил вину лишь наполовину. Живым придётся расплачиваться. Ты ведь должен был стать спутником наследника? Нет, ступай‑ка лучше в Куньян, начни с должности уездного начальника, будет тебе закалка.
Он поблагодарил, вышел из дворца и не стал смывать кровь. Гу Чушэн спрятал руки в рукава и долго бродил по улицам, не зная, куда идти.
Очнулся он уже у переулка, ведущего к дому Чу. Он сам не понял, кого ищет: Чу Цзинь или Чу Юй.
В переулке стояли двое юношей. Старший, лет двадцати трёх, был в светлом одеянии и с нефритовым венцом; младший, лет четырнадцати, в чёрной боевой одежде, с высоко перевязанными волосами и острым, как клинок, лбом. Младший ловко перелезал через стену, а старший улыбался, наблюдая.
Гу Чушэн сразу узнал их: старший — Вэй‑шицзы Вэй Цзюнь, младший — его брат Вэй Юнь.
Он понял, зачем они здесь. Чу Юй должна была вскоре выйти замуж за Вэй Цзюня, и тот, видно, пришёл взглянуть на невесту.
Но в груди у Гу Чушэна вспыхнуло пламя. Он шагнул вперёд и холодно произнёс:
— Вэй‑шицзы, не слишком ли неприлично среди ночи водить брата по чужим дворам?
Вэй Юнь смутился и нахмурился. Вэй Цзюнь, помедлив, с лёгкой улыбкой сказал:
— Маленький седьмой, я же говорил, не лазай по стенам. Пойдём, пора домой.
Потом он обернулся к Гу Чушэну и вежливо поклонился:
— Простите, мой брат с детства любит ночные прогулки. Я гнался за ним, но не успел остановить. Простите за беспокойство.
Гу Чушэн молчал, глядя на них ледяным взглядом. Вэй Цзюнь позвал брата, и тот спрыгнул вниз. Они поклонились и ушли.
Он стоял, слушая, как удаляются их шаги, и чувствовал на ладонях липкую кровь.
«Почему? — думал он. — Почему им всё даётся так легко, а у меня отнято всё?»
Дом пал, отец мёртв, и он сам стал убийцей. Чу Цзинь не выйдет за него, а Чу Юй…
Он вздрогнул. Чу Юй не его. Она жена Вэй Цзюня.
Год он не выходил из дому. Император скрывал смерть его отца, устраивая показные допросы. Гу Чушэн пил, читал, рисовал, не находя себе места.
Он думал, может подняться вновь, но зачем? Разве сможет он превзойти Вэй Цзюня?
Прошёл год траура. Ему надлежало ехать в Куньян. В то же время Чу Юй исполнилось пятнадцать, и её обручили с домом Вэй.
Он избегал разговоров о её свадьбе. Перед самым отъездом Чу Цзинь пришла к нему в слезах:
— Брат Чушэн, прошу тебя, разорви помолвку. Я не могу отнять у сестры любимого.
Он слушал спокойно, без тени волнения. Он слишком хорошо знал её натуру. Улыбнувшись, он сказал:
— Не потому ли ты просишь, что не хочешь ехать со мной в Куньян?
Она растерялась. Он смотрел на неё, нежную, хрупкую, словно цветок, созданный для покоев, а не для ветров и пыли.
Её просьба была приговором. Он недостоин её.
Он усмехнулся:
— Я не откажусь от брака.
И, коснувшись её лица, он тихо добавил:
— Со мной ты не пожалеешь.
Чу Цзинь вскрикнула от ярости:
— Гу Чушэн, да кто ты такой, чтобы мечтать обо мне?!
Он не ответил. Только его рука, державшая чашу, дрогнула.
На следующий день, перед самым его отъездом, Чу Юй прислала письмо. Она хочет поехать с ним. Он подумал, что она сошла с ума, но, читая строки, почувствовал странное тепло.
