Они нашли снежный лотос и вернулись в Байчэн. С тех пор жили почти неразлучно. Он сопровождал её повсюду, учился у неё письму и этикету.
Когда она уставала, он нёс её на спине. Когда уходил на войну, она ждала. После одной битвы она сама искала его среди мёртвых, переворачивая тела, пока не нашла.
— Зачем белая повязка? — спросил он, улыбаясь сквозь кровь.
— Боялась, что кто-то другой опередит меня, — ответила она.
Он рассмеялся и обнял её.
Позже, когда она перевязывала ему раны, он спросил:
— Скажи, как быть с нашей свадьбой? Мне идти к твоим родителям или ты сама скажешь?
— Я напишу матери, — ответила она.
Прошёл месяц. На обратном пути Цинь Шиюэ встретил старика, управляющего Байцао-гэ.
— Господин Цинь, — сказал тот, — вы и цзюньчжу — люди из разных миров. Ради неё откажитесь. Иначе опозорите и себя, и её.
Он слушал и понимал, что старик прав. По возвращению он застал Вэй Цинпин за письмом.
— Смотри, — сказала она, — я написала тебе стих.
Он смотрел на неё и думал, что такая женщина создана не для него.
— Цзюньчжу, — произнёс он наконец, — может, вам стоит поехать в другое место, продолжить врачевание?
Она замерла.
— Что ты сказал?
— Мы… не подходим друг другу.
Она долго молчала, а потом тихо сказала:
— Понятно.
И вышла.
Он остался, чувствуя, как сжимается горло. Потом он пошёл к Шэнь Ушуану и напился. Вернувшись, он лёг и, чувствуя её запах, заплакал.
Она сидела на балке, слушала, как он шепчет её имя. Потом она спустилась, бросила в воздух усыпляющий порошок и вошла.
Он открыл глаза и увидел её, как видят божество.
— Это сон, — сказала она мягко. — Проснёшься, и меня не будет.
Он обнял её, прижимая к себе.
— Не уходи, Цинпин. Я добьюсь славы и стану достойным тебя…
— Почему ты такой хороший? — прошептала она.
Утром он проснулся и был растерян.
Она, зевая, сказала:
— Чего встал? Спи ещё.
— Я… ты… мы…
— Что мы? — усмехнулась она. — Всего лишь ночь. Не придавай значения.
Он покраснел. Она похлопала его по щеке:
— Столько времени рядом, хоть что-то приятное мне должно было достаться.
Он молчал, глядя в пол.
— Встань, — сказала она. — Мне нужно умыться.
Он сам принёс воду, стоял за ширмой, не зная, куда деваться. Когда она вышла, уже одетая, сказала спокойно:
— Завтра уезжаю. Не принимай близко к сердцу. Каждый получил, что хотел.
Она покраснела, но виду не подала.
— А других… искать будешь? — вырвалось у него.
Она рассмеялась. Он схватил её за руку, и она услышала:
— Я добьюсь славы.
— Не нужно, — отрезала она. — Знаешь, что такое «родовитый дом»? Даже герой из простолюдинов — всё равно простолюдин.
Он опустил голову:
— Только не ищи другого.
— А если найду?
Он поднял глаза, в которых вспыхнула боль:
— Тогда не возвращайся.
Она улыбнулась и ушла. Уже у двери Цинпин обернулась:
— Цинь Шиюэ, будь достойным генералом. Таких, как ты, никто не смеет унижать. Никто.
Они расстались, но судьба вновь и вновь сводила их. Она могла явиться ночью под дождём и сказать лишь:
— Соскучилась.
А он ждал. Всегда ждал.
— Если цзюньчжу прикажет тебе уйти из дома Вэй, ты пойдёшь? — спросил как-то Вэй Юнь.
— Когда исполню долг, — ответил он, — пойду за ней хоть на край света.
— А если никогда не сможешь жениться на ней?
— Тогда буду просто рядом.
Он берег их тайну, чтобы не запятнать её имя. Но для неё он был только её Цинь Шиюэ.
Так продолжалось, пока в шестой год Юаньхэ она не оказалась в очаге эпидемии. Узнав об этом, он хотел бросить всё и поехать, но она запретила. У каждого свой долг.
Он остался на фронте, мечтая лишь скорее закончить войну. Когда бой стих, он помчался к ней. Увидев её живой, он впервые обнял при всех, не думая о сплетнях.
Тогда он понял, если не сможет жениться на ней, жизнь останется неполной.
На следующий день он собрал всё, что имел, и отправился в дом Вэй-вана просить руки. Его избили и выгнали, но он остался на коленях у ворот.
Десять дней он стоял, не двигаясь.
Когда Вэй Цинпин прибежала, он улыбнулся:
— Ничего, я просто хочу жениться на тебе.
— Встань! — дрожащим голосом сказала она. — Здесь не место тебе.
— Пусть, — ответил он. — Ради тебя можно и постоять.
— Тогда я с тобой! — выкрикнула она и опустилась рядом.
Отец вышел, поражённый:
— Дочь, что ты творишь?
— Он хочет жениться на мне, а я выйти за него. Почему он должен стоять один?
— Дитя, — вздохнул Вэй-ван, — я не против твоего замужества, но выбери достойного. Пусть не чиновник, но хотя бы из рода.
— А если не из рода? — резко сказала она. — Кто защищает границы? Кто проливает кровь за Великий Чу? Те, кого вы зовёте простолюдинами! Разве их доблесть меньше?
Все онемели.
— Он сделал больше, чем многие из ваших сыновей, — продолжала она, — и если такой человек недостоин меня, то кто достоин? Отец, — заплакала она, — неужели так трудно выйти за любимого?
Мужчины растерялись вдвоём.
— Ладно, — хрипло сказал Цинь Шиюэ. — Пусть всё будет, как прежде. Не хочу, чтобы тебе было тяжело.
— Почему? — вскрикнула она. — Он герой этой страны! Разве не может быть моим мужем?
Вэй-ван долго молчал, а потом сказал:
— Если он поклянётся, что всю жизнь будет верен только тебе…
— Это само собой, — твёрдо ответил Цинь Шиюэ. — В сердце моём есть лишь Цинпин.
Она рассмеялась сквозь слёзы:
— Глупец… милый глупец.
Свадьбу сыграли во дворце Вэй-вана. Завистники шептались, будто он вошёл в дом жены, но ему было всё равно.
В брачную ночь он поднял красную вуаль, и она, сияя, спросила:
— Все говорят, ты стал зятем моего дома. Злишься?
Он улыбнулся:
— Пока ты рядом, всё остальное неважно.
Пока ты рядом, всё остальное неважно.
