Чу Юй поправила выбившуюся прядь и тихо рассмеялась:
— Даже если в доме Вэй остался один Вэй Юнь, с ним не сравнится ни один Сун.
Они подошли к воротам.
— Порог высокий, — сказала Чу Юй, — смотри, не споткнись, сестра.
Чу Цзинь не выдержала и холодно усмехнулась:
— Ещё посмотрим, кто посмеётся последним.
— Хорошо, — кивнула Чу Юй. — Я подожду. — И, сжав её руку, добавила с притворной теплотой: — Поспеши выйти за Сун-шицзы, а то упустишь счастье.
— Без твоих советов обойдусь! — сквозь зубы бросила Чу Цзинь.
Се Юнь уже забралась в повозку и, оглянувшись, сказала:
— Какие вы дружные, всё не можете расстаться!
От этих слов обе чуть не задохнулись, но, сохранив улыбки, изобразили нежность сестёр. Чу Юй, чтобы не мучить себя, поспешно отпустила руку и жестом пригласила:
— Прошу, сестра.
Взгляд её ясно говорил: «Ступай уже». Чу Цзинь, побагровев, резко отвернулась и пошла к повозке.
— Как ты можешь так с сестрой? — нахмурилась Се Юнь.
Чу Цзинь осеклась, не найдя оправдания.
Когда повозка Чу скрылась за поворотом, лицо Чу Юй потемнело. Она велела подать свою повозку и направилась прямо в Небесную темницу.
Род Чу имел вес в армии, и Се Юнь смогла увидеть Вэй Юня лишь благодаря Чу Цзяньчану. Так же и Чу Юй смогла не только деньгами, но и отцовским именем.
Когда она вошла, Вэй Юнь лежал и отдыхал. Благодаря её хлопотам страдал он не слишком, но следы побоев всё же оставались. Услышав шаги, он резко открыл глаза, увидел Чу Юй и поспешно натянул одежду, стараясь скрыть раны.
— Не прячь, — холодно сказала она. — Всё равно видно.
Рука юноши застыла в воздухе. Он всё же поправил одежду, стараясь выглядеть спокойным, и с лёгкой улыбкой произнёс:
— Старшая невестка, что привело тебя?
— Объясни мне, что это? — Чу Юй вынула письмо о разводе, в глазах её вспыхнул гнев. — Кто позволил тебе подписывать? Кто велел писать?!
Вэй Юнь замер, потом сжал ткань на коленях и глухо ответил:
— Мать старшей невестки просила…
— Но не я! — перебила Чу Юй. — Если бы я хотела уйти, давно бы ушла! Знаешь ли ты, что, подпиши я это письмо, между мной и домом Вэй не осталось бы ничего?!
Юноша вздрогнул, отвёл взгляд и хрипло произнёс:
— Раз нет связи с домом Вэй… может, это и к лучшему.
— Вэй Юнь! — голос Чу Юй стал резче. — Я день и ночь хлопочу ради вас, а ты ослеп?! Если бы хотела уйти, не ждала бы до сих пор!
Он молчал.
— Ты хоть подумал, что будет, когда родные заставят меня уйти? Когда начнут сватать к другому? Ты хоть раз спросил, чего хочу я?!
— Я именно о тебе думал, — с трудом выговорил он. — Ты хорошая девушка. Кажешься сильной, взрослой, но тебе всего пятнадцать. Я — мужчина из рода Вэй, мне некуда бежать, я должен нести всё это. А ты — нет. Ты ещё молода, и не должна погибать вместе с нами. Если дом Вэй падёт, ты сможешь жить спокойно. Если выстоит, я не забуду твоей доброты и всегда буду заботиться о тебе. Это письмо я подписал от имени брата, но ты навсегда останешься моей старшей невесткой.
Он говорил всё тише, но твёрдо:
— Если я выживу, подниму дом Вэй вновь. Всю жизнь буду чтить тебя как старшую невестку. Если выйдешь замуж, дом Вэй станет тебе опорой; если некуда будет идти — я встречу тебя с почестями. Ты навсегда малая госпожа Вэй, великая госпожа нашего дома.
Он говорил с такой искренностью, что Чу Юй невольно замерла. Лицо его ещё юное, но в глазах уже была решимость взрослого.
Все знали, Чжэньбэй-ван Вэй Юнь — человек прямой, помнит добро и мстит за зло. Он и сейчас ясно понимал, что делает, просто выстраивал её судьбу на всю жизнь.
Чу Юй стало и смешно, и грустно. Глядя в его чистые, упрямые глаза, она вдруг поняла: именно ради этого взгляда она всё ещё здесь. Такой же взгляд был у Вэй Цзюня, когда она, в свадебном наряде, догнала конницу Вэев. У всех мужчин этого рода нрав гордый, прямой, не знающий страха.
Даже если остался один Вэй Юнь, дух рода Вэй не угас.
Чу Юй сжала губы. Вэй Юнь, заметив, как она борется с собой, улыбнулся впервые за долгое время по-настоящему.
— Не сердись, — мягко сказал он. — Если я ошибся, скажи, как правильно. Я ведь хотел как лучше… просто не знаю, что делать. Научи меня.
После этих слов злость Чу Юй растаяла. Но всё же она строго произнесла:
— Это письмо я оставлю у себя. Пока сама не решу уйти, никто не посмеет выгнать меня.
Она посмотрела прямо в глаза юноше:
— Я сама выбрала, выйдя за твоего брата и не жалею. Даже благодарна судьбе, что оказалась здесь, чтобы не дать растоптать дом, где живёт такая честь. Я пришла по своей воле, и уйду тоже по своей. Запомни, Вэй Юнь: пока я не скажу, никто не имеет права подписывать это письмо.
Она подняла голову, и голос её прозвучал твёрдо, как удар меча:
— Никто не имеет права. Кроме меня самой.
