Лу Ян в конце концов признал, что из-за суматохи во время драки он так и не разглядел, кто именно толкнул кого. Родителей всех троих ребят вызвали в школу, а Лу Чжихун сразу же поручил адвокату семьи Лу вести с ними переговоры.
Лу Нянь чувствовала, что её тело и правда стало ужасно слабым. Сказав эти слова, она с трудом восстановила и пересказала прежнюю сцену. Веки предательски наливались тяжестью, голова кружилась, и, выговорив последнее слово, она уже не смогла удержать ресницы. Они дрогнули и опустились. Девочка снова провалилась в забытьё.
Цинь Сы формально оказался вне подозрений, однако от начала до конца никто так и не удосужился принести ему извинения.
Лу Чжихун, как всегда, привычно не обращал на него внимания. У него в компании оставались неотложные дела, поэтому он распорядился, чтобы Чжан Цюпин осталась в больнице присматривать за Лу Нянь. Мужчина нанял ещё двух сиделок и сам уехал обратно на работу.
Лу Нянь все эти дни словно находилась на грани сна. Она просыпалась, снова засыпала, а потом опять приходила в себя.
— Врач сказал, что завтра мы уже сможем выписаться и вернуться домой, — произнесла Чжан Цюпин.
Опытная Чжан Цюпин ловко взяла миску и налила Лу Нянь куриного бульона с красными финиками и женьшенем. Бульон благоухал лёгким прозрачным ароматом. Лу Нянь приняла миску, сделала несколько глотков и ощутила, как в животе поднимается мягкая волна тепла.
Снаружи снег уже перестал идти, а в палате работало отопление, и воздух был тёплый, почти весенний.
Допив бульон, Лу Нянь сладко улыбнулась Чжан Цюпин:
— Спасибо, тётя.
— Что ты, дитя, разве с тётей церемонятся? — ответила та, забирая миску. Девочка улыбалась так светло, что хотя лицо её всё ещё оставалось бледным, уголки глаз и губ были мягко приподняты. Чжан Цюпин редко видела её такой и вдруг почувствовала, как эта улыбка согрела ей сердце.
Чжан Цюпин — самая старшая по стажу домработница в семье Лу. Она буквально вырастила Лу Нянь, заботилась о ней со всей тщательностью, так что девочка никогда не ощущала ни малейшего неудобства.
После недели в больнице Лу Нянь почувствовала, что силы почти вернулись. На следующее утро Чжан Цюпин пришла пораньше, сняла с неё больничную пижаму и помогла надеть мягкое тёплое шерстяное пальто и шарф.
Машина семьи Лу уже ждала у входа в больницу. Один санитар бережно усадил девочку в салон, другой положил её временную трость. Чжан Цюпин села рядом, застегнула ей ремень безопасности и, чуть виновато, начала объяснять:
— У господина сегодня с утра совещание, он никак не мог вырваться. Сказал, чтобы мисс сначала поехала домой. Как только закончит дела — сразу приедет к вам.
Она словно боялась, что Лу Нянь обидится, и несколько раз украдкой посмотрела на неё, вновь и вновь оправдывая Лу Чжихуна.
Но Лу Нянь этот «папа поневоле» был почти безразличен. Она лишь равнодушно кивнула.
Сейчас её голова прояснилась, и она сумела вспомнить кое-что о мире этой книги. В оригинале Лу Нянь почти не появлялась, и, когда она читала, то не вникала глубоко, лишь смутно сохранила общую канву.
Семья Лу в книге имела довольно сложный фон. Состояние этой династии началось ещё при прошлом поколении. У старого господина Лу было трое сыновей, и Лу Чжихун изначально не считался самым успешным, но, женившись на старшей дочери семьи Чэн, сумел воспользоваться удачей, взлетел и стал наиболее преуспевающим из всех. Однако при этом у него была лишь одна болезненная, словно хрупкая травинка-дочь — Лу Нянь.
Мать девочки родила её уже в зрелом возрасте. Роды были тяжёлыми, здоровье подорвалось, и вскоре женщина умерла от болезни.
Когда Лу Нянь было шесть, отец вновь женился на женщине почти на двенадцать лет моложе себя. Детей у них до сих пор не появилось, так что Лу Нянь оставалась единственной дочерью Лу Чжихуна и полноправной молодой госпожой семьи Лу, чьё положение в доме формально было высоким.
Однако с самого рождения девочка была слабой. Мать умерла рано, отец часто отсутствовал, в доме была нелёгкая мачеха, а собственное здоровье крайне плохое. Болезни сыпались одна за другой, и характер Лу Нянь стал капризным и замкнутым. Лу Нянь смутно помнила, что в оригинале героиня умерла довольно рано.
Окончив эти воспоминания, девочка подняла руку и задумчиво оглядела запястье. Чжан Цюпин, заметив это движение, слегка смутилась, но промолчала.
Под перчаткой запястье казалось бледным и прозрачным, таким тонким, что, казалось, стоит лишь сжать его — и оно переломится. На правом запястье теснились множественные шрамы, новые и старые, будто эта совсем ещё юная девочка не раз пыталась свести счёты с жизнью.
