С переходом в старшие классы Лу Нянь немного сдала. Теперь она была примерно на сто пятидесятом месте в рейтинге, и понимала, что это предел её собственных сил.
А Цинь Сы, наоборот, только поднимался. Его имя неизменно стояло на первом месте на красной доске почёта. Она часто замечала его там. Строгие буквы, сухие цифры, и тихий шёпот одноклассников, обсуждающих гения.
Наверное, в следующем году он уедет. Поступит в лучший вуз, покинет Аньчэн и начнёт новую жизнь. От этой мысли на душе Лу Нянь стало пусто.
Она закрыла незаконченный рисунок, потянулась к телефону и вошла в Хайту, где выкладывала свои работы.
В последний раз она разместила там черновой вариант той самой картины, вдохновлённой Цинь Сы. Рисовала тогда как попало, без цели, но почти все мужские лица в её альбоме неосознанно были списаны с него.
Экран замигал уведомлениями. Вспыхнули красные точки.
Она удивилась. Её страница была почти без подписчиков, лайки — по пальцам пересчитать, но под этой картиной — десятки комментариев и сотни отметок. Количество подписчиков выросло в десять раз.
Оказалось, её работу перепостил популярный художник.
На рисунке — юноша в старинной одежде на фоне закатного света. Стройный с длинными ногами и узкими бёдрами, чёрные волосы убраны в высокий узел, а взгляд — холодный, чуть насмешливый, с прищуром фениксовых глаз.
Именно в выражении лица была вся сила картины: равнодушие, гордая отстранённость, словно внутри него горел невидимый огонь.
Комментарии сыпались один за другим:
«Ах-ах-ах! Цветовая гамма просто божественная!»
[Юй Лу]: «Спасибо! Процесс заливок в предыдущем посте!»
«Он такой… ммм, манящий! Можно взять в аватар?»
[Юй Лу]: «Конечно!»
«Какими программами ты рисуешь?»
Лу Нянь терпеливо ответила, перечислив всё.
А затем она увидела фразу, от которой залилась краской:
«Какая чувственная работа! Вроде и скромно, но будто что-то… притягательное. Такое соблазнительное!»
Она зависла над экраном.
Соблазнительное?
С чего бы? Юноша на картине был полностью одет, не тени откровенности!
Внезапно перед глазами всплыло другое… тот вечер, когда она рисовала с натуры. Цинь Сы, упрямо сжав губы, снимает куртку, а под тонким свитером — рельеф спины, плавные линии плеч и талии. Его взгляд в тот момент был раздражённым, но затаённо горячим.
Лу Нянь почувствовала, как щёки вспыхнули.
Она торопливо написала ответ:
«Это по реальной модели! Никакой “соблазнительности” там нет!»
Но едва нажала «отправить», как посыпались новые комментарии:
«Реальная модель?!»
«А покажешь красавчика?!»
Лу Нянь уставилась в экран, не зная, смеяться или плакать.
Ну, конечно, никаких фотографий не было. Она ведь ни разу не фотографировалась с Цинь Сы, да и вообще не имела ни одной его фотографии.
А если бы даже имела, всё равно никому бы не показала.
Лу Нянь закрыла комментарии и уже собиралась выйти из Хайту, как вдруг за спиной раздался тихий голос:
— Кого ты нарисовала?
Она вздрогнула.
Чжао Яюань стоял рядом, и непонятно, сколько времени он уже наблюдал за экраном.
— Это с кого ты рисовала? — уточнил он, прищурившись. — Тебе нравится этот парень?
— Что? — Лу Нянь заморгала и резко покачала головой.
Нравится Цинь Сы? Да ни за что. Она не собиралась так унижаться. С его отношением к ней… Нет, невозможно.
Она ведь знала и по собственному опыту, и из того, что было в книге, что Цинь Сы не из тех, кто способен влюбиться. Для него женщины, вероятно, лишь источник хлопот.
К тому же Чжао Яюань с ним едва знаком, а портрет был сильно идеализирован. Всё-таки художественная обработка делает своё дело. Вряд ли он сможет догадаться, кто на нём изображён.
— Ты ведь любишь рисовать, — не унимался Чжао Яюань. — Почему бы тебе не стать художницей?
— Это невозможно, — отрезала она.
И объяснять было нечего. Лу Чжихун никогда бы этого не позволил.
— На сегодня хватит, — сказала она, вставая. — Я пойду.
Между ними давно установилось молчаливое соглашение: она приходила к нему не ради уроков, а чтобы спрятаться от дома, от отца, от удушливого контроля.
Он не спрашивал, она не объясняла.
О Наньцяо они не говорили ни слова.
Сначала ему казалось это забавным, но со временем безмятежное спокойствие Лу Нянь стало действовать ему на нервы.
— Эй, — окликнул он, когда она уже направилась к двери. — На зимних каникулах поедешь со мной?
— Куда? — спросила она рассеянно, укладывая тетради в рюкзак.
— В Наньцяо.
Её рука замерла.
— Может, в следующем году, — спокойно произнесла она.
Когда закончит школу.
Она знала, что однажды всё равно придётся туда вернуться. Но пока — нет.
Возраст семнадцати лет для Лу Нянь наступил как-то медленно, почти украдкой.
Она стала известной в школе не только из-за семьи, но и из-за внешности. Красота её была ослепительной, почти нереальной, и это мешало ей самой.
Иногда ей хотелось вернуть прежний милый, чуть наивный, не бросающийся в глаза облик.
Теперь любой её шаг вызывал внимание, особенно когда она шла рядом с Чжао Яюанем. Они выглядели вместе слишком эффектно, и по школе давно ходили слухи, будто семьи Лу и Чжао намерены породниться, потому и не препятствуют их частым встречам.
Только вот кто именно станет женихом — Чжао Тинъюань или его брат — споры шли до сих пор.
Тем временем Цинь Сы исполнилось восемнадцать.
Она почти не видела его. Если и писала, то ответы приходили короткие, сухие, иногда их не было вовсе. Вопреки этому в сердце у неё всё это время жила одна мысль.
В день перед длинными выходными, после уроков, она наконец-то увидела его у школьного корпуса.
Прошло совсем немного времени, но он будто повзрослел: стал выше, черты лица заострились, взгляд был уставшим и холодным.
— Цинь Сы! — позвала она.
Он обернулся. Взгляд его был ровным и бесстрастным.
