— Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? — лениво протянула Хэ Тянь. — Твоя дочь не возражает против такого тотального контроля?
Семнадцатилетняя девочка, и каждое её движение под наблюдением: с кем общается, куда ходит, где учится. Можно ли в таких условиях вообще дышать?
— У меня ведь осталась только она, — устало ответил Лу Чжихун, чуть прикрыв глаза. — Я не позволю ей повторить судьбу Чжо.
Он кашлянул.
В последние месяцы болезнь ослабила его, а Лу Ян не оправдал ожиданий. Ему нужно было спешить и выстраивать для дочери путь заранее.
Если всё пойдёт по его плану, у неё будет и покой, и будущее.
Когда Лу Нянь вошла в свою комнату, ей показалось, будто воздух там тяжелее, чем обычно. Лоб покрылся тонкой испариной.
Она сбросила одежду. Тонкая спина блестела от влаги, кожа будто светилась в полумраке.
В ванной, под струями тёплой воды, она почувствовала, как усталость покидает тело. На щеках заиграл слабый румянец, туманное зеркало отразило хрупкий, едва наметившийся изгиб юности.
Она провела ладонью по запотевшему стеклу, наклонилась ближе и тихо усмехнулась своему отражению и вдруг, будто спохватившись, покраснела и покачала головой.
— Бестолковая, — пробормотала она.
— Мяо-Мяо! — позвала Лу Нянь, выходя из ванной с влажными волосами.
Служанка уже ждала с феном и расческой.
Длинные, густые волосы, ни разу не тронутые краской, мягко спадали на белые, узкие плечи, блестели под светом. В ней было что-то завораживающее: чистота и соблазн, переплетённые в одной линии.
Майский воздух был особенно свежим.
Она оставила окно приоткрытым: лёгкая занавесь колыхалась, в комнату вливался аромат сада, где уже распускались жасмин и лилия.
Лу Нянь легла на живот, болтая босыми ногами, и не удержалась. Она потянулась за телефоном.
В списке контактов её взгляд остановился на одном имени.
Она долго смотрела. Потом, не выдержав, набрала короткое сообщение:
Ты не спишь?
Ответа не было.
Она нахмурилась и отложила телефон. Потом Лу Нянь снова взяла его. Щёки запылали от раздражения или от стыда, она и сама не поняла. И вдруг телефон коротко пискнул.
На экране — два слова:
Сплю уже.
Лу Нянь невольно улыбнулась и быстро набрала:
— Тебе нужно больше отдыхать, ложись пораньше. Уже поздно, а ты отвечаешь мгновенно!
Она посмотрела на текст и нахмурилась. Слишком официально. Слишком… скупо.
Лу Нянь добавила ещё одно сообщение:
Ладно, я тоже спать. Не отвечай. Спокойной ночи.
Минуты тянулись. Ответа не было.
Она вздохнула и сердито швырнула подушку. Тут телефон снова завибрировал.
Два коротких слова:
Понял. Спокойной.
Она рассмеялась, укрывшись одеялом до подбородка.
Взгляд её упал на ключ, спрятанный глубоко в ящике. От одной мысли о нём губы сами растянулись в улыбке.
Он всегда смеялся над ней, поддевал и говорил жёстко, а теперь вдруг послушный и вежливый.
Болезнь явно сделала его мягче. И, кажется, ещё немного милее. Жаль, что нельзя видеть это своими глазами.
Она представила, как он набирает эти слова, и, всё ещё улыбаясь, перевернулась на бок и уснула.
Жар у него спал. Термометр показывал норму, и боль в желудке тоже отступила.
В баре, где он теперь бывал всё реже, царил полумрак. Тусклый свет выхватывал из темноты его строгий, чёткий, почти безупречный профиль.
Он сидел молча, глядя в экран телефона.
Бармен переглянулся с приятелем, потом шепнул:
— Гляди-ка, точно от Нянь-Нянь сообщение.
— Ага, — подтвердил тот.
Они оба знали, что Цинь Сы никогда не переписывался ни с кем без нужды.
Если не работа, то тишина и тем более никаких личных разговоров.
А сейчас он держал телефон в руке уже несколько минут, и уголки его губ, казалось, чуть дрогнули.
Хуан Мао осторожно спросил:
— Цинь-гэ, а когда твоя Нянь-Нянь снова к нам придёт?
Он сказал это без задней мысли, с искренней теплотой. Девушка им всем нравилась: красивая, живая, с добрым сердцем. Не как «девушка босса», а как младшая сестра, о которой невольно хочется заботиться.
Цинь Сы молчал.
Когда Хуан Мао и Сяо Цю уже решили, что ответа не последует, он вдруг произнёс:
— Через несколько дней.
— Что? Ты пригласил её? — обрадованно выпалил Хуан Мао.
Юноша не ответил. Он просто взял с дивана рюкзак и небрежно закинул его на одно плечо.
