Дундун проснулся от резкого звука, взрывающийся петард за окном. Он мгновенно выгнул спину, подпрыгнул, а его чёрная шерсть встала дыбом, так что со стороны он напоминал катающийся угольный комок.
— Ой, Дундун, ты что, испугался? — Хай Жо улыбнулась краешком губ, склонила голову набок и посмотрела на своего питомца, снова устроившегося на мягкой подушке. — Не бойся. Если страшно, иди ко мне. — Она распахнула объятия.
Дундун посмотрел на неё, сегодня она заплела волосы в косу, перекинув её через плечо; кончик косы касался полной груди.
Он тут же отвернулся.
Я… я же не извращенец. Уткнуться в грудь? Нет уж, обойдусь.
Прошло уже больше трёх месяцев с тех пор, как он поселился у Хай Жо. По всем правилам кошачьего характера сейчас он должен быть самым непоседливым и шумным.
Но как-никак, прежде он был Чу Чэнъюем — взрослым мужчиной за тридцать. И пусть его кошачий мозг и гормоны подталкивали его носиться по дому, максимум, на что он решался, это штурмовать новый когтеточку-комплекс.
Ни чашки не опрокидывал, ни диван не драл, вёл себя вполне благоразумно.
В это время Хай Жо лепила пельмени. Себе — обычные, а ему готовила особенные: маленькие, с рыбным фаршем и овощами, без соли. Тесто замешала с кошачьим молочным порошком. Дундун поймал себя на мысли: лучшего хозяина коту и пожелать нельзя.
Пельмени сварились без единого разрыва, их трижды «пугали холодной водой». Готовые, круглые, словно золотые слитки, красиво легли на блюде из фарфора. Для него Хай Жо остудила пельмени под холодной водой и аккуратно выложила в красную мисочку — ровными рядами.
Они смотрели новогодний концерт. Хай Жо отпускала комментарии, а Дундун вдруг ощутил, будто оказался в какой-то иной жизни.
Когда он был человеком, у него никогда не было ни праздников, ни этих концертов, всё его время уходило на работу и деловые поездки. Не ради денег: в инвестициях он уже давно достиг успеха, жил богато. Но не было ни настроения, ни человека рядом, ради кого стоило бы встречать Новый год.
И теперь прежняя «одиночество, непонятное миру» казалась ему смешной шуткой.
Но почему же и Хай Жо встречает Новый год одна? Может, и у неё в семье холодные отношения?
— Дундун, — она подняла его на руки, пока на экране ведущие шутя ругались. За эти месяцы он заметно подрос, почти вдвое. — Этот Новый год, проведённый вместе с тобой, самый лучший. Родители бы так обрадовались, увидев, что ты у меня есть. А вот тётушка… Опять куда-то укатила отдыхать, даже письма не оставила. Разве это не ужасно?
Дундун кивнул. Оказывается, у неё всё же есть родня.
— Так что, Дундун, давай вместе осудим её и потребуем себе ту вышитую форму из Сычуани. Я о ней давно мечтаю! — Хай Жо сделала жадный, шутливый вид. — Очень хочу её заполучить!
Если бы он был человеком, обязательно сказал бы: «Да-да-да! Купить! Срочно купить!»
— Но, кроме того, я должна официально объявить: — Хай Жо важно прокашлялась. — Господин Дундун, поздравляю! С этого дня вы официально член семьи Хай и единственный мужчина в доме.
Дундун (он же Чу Чэнъюй) замер, и вдруг ощутил странную гордость.
Тут его снова подняли. Он только собрался для вида сопротивляться, как увидел её лицо совсем близко, совсем рядом…
Чмок! — лёгкий поцелуй в нос.
Полчаса спустя.
— Дундун, Дундун! Ну чего ты на меня дуешься? — Хай Жо присела рядом, а он сидел в углу, уткнувшись мордочкой в лапы.
Да как же так… Слишком… Слишком неловко!
…
Каникулы быстро закончились, семестр пролетел, и в дом пришла весна. Дундуну надоело сидеть взаперти, хотелось размяться.
Утром он прыгнул на кровать, растопыренными лапками стал будить Хай Жо и намекать, что пора бы его вывести.
— В принципе, почему бы и нет, — задумчиво сказала она, собрав волосы в хвост и открыв высокий лоб. Сбоку её профиль выглядел особенно красиво. — Ты у меня послушный, а в офисе людей немного. Профессора Сун я попрошу присмотреть за тобой.
Но, придя в учительскую, они застали пустоту — до начала занятий оставалось всего ничего.
Хай Жо вздохнула, посмотрела на Дундуна. Он поднял на неё голову, и хотя мордочка была чёрная-чёрная, в глазах ясно читались просьба и надежда.
И вот, на первой лекции по «Чуским песням» студенты с удивлением увидели, как их богиня-преподавательница заходит в аудиторию с большой сумкой, из которой выглядывает пушистый чёрный комочек.
— В древности верила, что чёрный кот отпугивает злых духов. Так что я заранее желаю вам всем сдать экзамены! — улыбнулась Хай Жо, ставя Дундуна на солнечный подоконник и похлопав его по голове.
Аудиторию накрыли восторженные возгласы.
С тех пор Дундун всё чаще сопровождал её по университету. Слушал лекции, смотрел на студентов и сам не заметил, как снова увлёкся классикой.
А на форуме S-университета его уже называли «Котом-богом», восхищаясь его невозмутимым видом и холодным поведением, избегая всех попыток его потискать.
Он же, как истинный Чу Чэнъюй, с ледяным равнодушием проходил мимо визжащих студентов, подвывавших: «Боже, какой милашка!» — и лишь тихонько касался лапой штанов своей хозяйки.
