Звонок в S-да прозвенел серебристым перезвоном, и уже через минуту студенты хлынули из учебного корпуса, весёлой толпой разбившись на группы и потянулись к столовой.
Глядя на них, Хай Жо словно видела саму себя в юности. Она шагала в хвосте этой шумной реки, ведя спокойный разговор со своей новой ассистенткой. На перекрёстке они попрощались и разошлись в разные стороны.
И тогда, спустя столько лет, она впервые снова встретила Сюй Цзин.
— Ах, это же Сяо Цзин, — удивлённо воскликнула Хай Жо, и на её лице засияла радостная улыбка, искренняя и живая.
Сюй Цзин раскрыла рот, но слова не вышли. Она лишь молча смотрела, как Хай Жо идёт к ней.
— Так давно не виделись, как ты жила всё это время? — Хай Жо была в длинном тёмном платье и кружевной накидке, на плече, большая коричневая сумка, из которой тут же высунул голову чёрный кот. Услышав голос хозяйки, он насторожился и показал зубы.
Да, антипатия никуда не делась. Это всегда была война характеров, и теперь, глядя на недовольного Дундуна, Сюй Цзин мысленно состроила ему гримасу.
— Я… я жила очень хорошо, — наконец смогла вымолвить она, и уже с привычной лёгкостью добавила: — Я так проголодалась, Хай Жо, приготовь мне своё карри.
Напряжение сразу рассеялось, и Хай Жо со смехом подыграла:
— Но тогда я положу туда побольше морковки!
…Сюй Цзин много раз хотела вернуться. Ещё три-четыре года назад она кружила возле дома Хай Жо, надеясь на случайную встречу, но каждый раз, завидев её издалека, пряталась в тени. Лишь два года назад набралась смелости и постучала в её дверь, слишком поздно, Хай Жо уже переехала.
И вот только сегодня, в университете, они встретились снова.
— Мой номер никогда не менялся. Почему ты так и не позвонила? — спросила Хай Жо уже у себя дома, переодевшись в домашнее платье и высоко подняв волосы. Дундун выскользнул из сумки и уселся как можно дальше от гостьи.
— Это квартира моей тёти, — объяснила Хай Жо, заметив взгляд Сюй Цзин на интерьере. — После её смерти дом достался мне. Она любила такой стиль, я решила ничего не менять.
— Прости… — пробормотала Сюй Цзин, сама не зная, за что.
Хай Жо рассмеялась:
— Ты совсем не изменилась.
— И ты тоже, — ответила Сюй Цзин, и они улыбнулись друг другу.
Дундун, напротив, был явно недоволен тем, как легко вернулась в их жизнь эта женщина.
— Дундун, смотри, сегодня для тебя тоже будет карри, — Хай Жо присела. — Я добавлю туда совсем немного соли.
Кот недовольно дёрнул ухом, но позволил почесать себя за ушком.
И всё же пропасть между ними оставалась.
— Ты и я не изменились, — сказала Сюй Цзин, бросив на Дундуна взгляд с лёгкой усмешкой, — вот кто изменился, так это этот кот.
Она встретилась с ним глазами — в её взгляде вспыхнули искорки. — Хотя нет, — добавила она с нарочитым безразличием, — он всё тот же. Собственник до безумия. Ведёт себя, будто он твой парень.
— Точно, — улыбнулась Хай Жо, ставя на стол миску с рисом. — Вчера, стоит мне заговорить с каким-то знакомым подольше, уже недоволен.
Потому что ты тогда не ела весь день, живот урчал от голода, — хотел бы возразить Дундун и, недовольно мяукнув, выразил протест. Разве не из заботы о тебе?
— Так что, — Хай Жо подняла глаза, словно между делом, — с чем ты вернулась в этот раз?
Они ели и разговаривали, как раньше — спокойно, привычно. Хай Жо даже не заметила, как в её голосе снова зазвучали нотки преподавательской заботы, те самые, с которыми она когда-то спрашивала:
«Ты уже исправила свою дипломную главу?»
Ведь Сюй Цзин была её первой ученицей, той, в которую она вложила больше всего сил, времени и души.
И, пожалуй, той, к которой у неё всегда были самые сложные, противоречивые чувства.
— Да, — кивнула Сюй Цзин, — ещё когда я училась у профессора У, попала на практику в один литературный журнал, работала редактором. — Она, будто отчитываясь перед наставницей, аккуратно положила палочки на стол и продолжила. — После выпуска вела собственную рубрику, а теперь этот раздел вырос в целое издание… так что я стала главным редактором.
В её голосе невольно прозвучала нотка гордости — та самая интонация, с какой раньше она говорила: «Сегодня мы выиграли матч!»
— Вот это да, — мягко улыбнулась Хай Жо. Она сама публиковала книги, и прекрасно понимала, как трудно за несколько лет достичь такого уровня. — Молодец, Сяо Цзин, ты правда старалась.
И вдруг Сюй Цзин почувствовала, как к горлу подступает ком.
Сколько ночей она засыпала, повторяя в памяти слова наставницы, словно оберег, словно обещание самой себе. Сколько раз, когда сил уже не оставалось, она думала лишь о том, что не может подвести её ожиданий.
«Ты — лучшая из всех моих учениц.»
Хай Жо всегда говорила это с той особенной теплотой, от которой хотелось стать ещё лучше.
— Ты, как и прежде, — моя лучшая ученица, — сказала Хай Жо, и голос её прозвучал по-домашнему тепло.
— Разумеется, — Сюй Цзин расплылась в улыбке. — Это ведь твоя заслуга, Хай Жо.
Те три года она помнила особенно ясно, Хай Жо передала ей не только знания, но и умение ладить с людьми, и, главное, житейскую мудрость, которая тогда казалась чем-то недосягаемым.
Если бы не наставница, Сюй Цзин вряд ли добилась бы того, что имеет сейчас.
— Теперь главный офис нашего издательства переезжает в этот город, — добавила она, словно между прочим, — так что я, пожалуй, буду частым гостем.
Хай Жо не успела ответить — чёрный кот тут же насторожился, шерсть на загривке встала дыбом.
Сюй Цзин, заметив это, чуть лукаво прищурилась и рассмеялась, не без лёгкой доли злорадного удовольствия.
После ужина они вместе вымыли посуду.
Хай Жо, глядя на бывшую студентку, теперь уверенную, собранную женщину в строгом деловом костюме, невольно улыбнулась:
— Вот так и надо. Сейчас ты выглядишь куда лучше, чем раньше.
— Ха, — фыркнула Сюй Цзин. — Раньше ведь удобнее было — бегать по площадке, играть в баскетбол…
В её голосе промелькнула лёгкая грусть. Те времена, с шумными матчами, смехом, бесконечными тренировками и вечерами после игр, казались теперь далёкой, почти нереальной юностью, в которую уже нельзя было вернуться.
Но, глядя на сидящую перед ней Хай Жо, такую же спокойную, собранную, с тем самым мягким светом в глазах, Сюй Цзин вдруг поняла, многое на самом деле не изменилось.
Да, годы прошли, но в её жизни всё осталось прежним, университет, дом, привычный путь между ними.
Разве что время оставило на ней тонкие следы, словно благородная патина на старинной бронзе, придающая вещам не увядание, а особое достоинство.
Они проговорили весь день.
Вспоминали былые забавные случаи, рассказывали о бывших однокурсниках, кто куда уехал, кто вернулся, кто неожиданно добился успеха.
Всё это звучало как лёгкие, добродушные сплетни, вызывая смех и ностальгию.
Всё это время Дундун, чёрный кот, её неизменный спутник и хранитель, лежал у Хай Жо на коленях. Она машинально гладила его по спине, а он тихо мурлыкал, будто вплетаясь в их разговор.
Десять лет совместного существования превратились в особое, безмолвное единение, в этой сцене было столько уюта, что любая попытка постороннего вмешательства казалась кощунством.
Когда сумерки окончательно опустились, Хай Жо включила настенный светильник.
Мягкий тёплый свет разлился по комнате, отражаясь в её волосах, и она, небрежно поправив прядь, сказала:
— Сегодня останешься у меня? Комнат свободных полно, и чистая пижама найдётся.
Сюй Цзин сжала кулаки, невольно, едва заметно.
Ты… одинока? — хотелось ей спросить. — Сейчас, когда ты всё ещё одна, тебе не бывает одиноко?
— Дундун, вытри лапки как следует, иначе на кровать не пущу, — Хай Жо развязала волосы, позволив им свободно упасть на плечи. Маленький чёрный котёнок протяжно мяукнул, и она подхватила его, усадив на другое плечо.
Сюй Цзинь вдруг не смогла задать этот вопрос. Ответ был очевиден. Хай Жо не нуждалась в компании и не чувствовала одиночества.
Та, кто не смогла вынести одиночество и сдалась, была она сама.
— В этот раз я тоже пришла, чтобы кое-что тебе передать… — руки Сюй Цзинь дрожали. Под взглядом Хай Жо, полном немого вопроса, она достала из кармана розовый конверт.
Она протянула розовый конверт:
— В следующем месяце я выхожу замуж. Он — врач. Хороший человек. Надеюсь… ты придёшь.
— Правда? — в голосе Хай Жо звучала неподдельная радость. Она заключила Сюй Цзин в объятия: — Это замечательно. Будь счастлива.
И только тогда Сюй Цзин поняла, что давно плачет. Но улыбалась, светло и легко.
…Дундун смотрел на неё пристально. Да, теперь она действительно отпустила прошлое. Цветы, расцветавшие когда-то на той развилке пути, останутся в памяти, но она пошла своей дорогой, без Хай Жо, но твёрдо и прямо.
Сюй Цзин уехала вместе с женихом. В машине она рыдала без удержу, а он лишь крепко держал её за руку.
Она не жалела. Любовь ценна не потому, что завершается счастливым финалом, а потому что была.
И, поняв это, Сюй Цзин наконец смогла идти дальше.
