Ли Син, облокотившись на руку Ли Маньшэн, с весёлым прищуром сказал:
— Тётушка, ну зачем вам такие подробности? Всё равно никто не уйдёт безнаказанным, уж поверьте.
Затем он бросил взгляд на Мудань и, указав на неё, добавил с притворной строгостью:
— Кстати, в сегодняшней истории и у Дань`эр есть свой «скромный» вклад!
Мудань лишь чуть улыбнулась, не скрывая ироничного согласия. Ли Син был совершенно прав: если бы не её присутствие и не умелое подначивание, Лю Чан вряд ли бы так быстро вышел из себя и так опрометчиво поддался на ловко расставленную приманку. Но, впрочем, даже если бы не случилось этого сегодня, всё равно рано или поздно Лю Чану пришлось бы расплачиваться: пока он продолжает вести дела, у Хэ Чжичжуна и Ли Сина всегда найдутся способы заставить его раскрыть кошелёк.
В этот момент у входа раздались два осторожных стука. В дверях, прижавшись к косяку, показался управляющий лавки и, понизив голос, доложил:
— Хозяин, снаружи гость — представился Пань Жуном. Говорит, пришёл купить ту самую жемчужину, что вы сегодня принесли с собрания.
Что ему понадобилось? Неужели сумел распознать весь наш замысел? Хэ Чжичжун и Ли Син быстро переглянулись, в их взглядах мелькнула настороженность. Оба невольно поднялись — идти встречать неожиданного гостя.
Пань Жун, изящно согнув шею, стоял среди полутеней лавки, небрежно перелистывая изящные ларцы и подносы, на которых лежали изделия из жемчуга и яшмы. Его движения были неторопливы, но в каждом — тонкая требовательность. Глаза его скользили по драгоценностям, будто над цветами в весеннем саду, однако взгляд оставался равнодушным.
— Всё это — вещи обычные, — пробормотал он, лениво разглядывая очередную брошь. — Мне не нужны дары для повседневных дней, не нужны жемчуга для невольниц. Я ищу лишь ту жемчужину. О цене не тревожьтесь — поговорим, как господину будет угодно.
Вокруг него сновали служащие — то принося новые шкатулки, то унося отвергнутые, и всё это напоминало возню пчёл вокруг ранней сливы. Он то хмурился, бракуя изделия, то шутливо улыбался, но ни одна из драгоценностей не задерживала его взгляда — словно сердце его было поглощено одной-единственной мыслью.
Лишь когда на пороге появился сам Хэ Чжичжун, Пань Жун оторвался от созерцания и шагнул вперёд, с живым блеском в глазах:
— Старший Хэ, сегодня я пришёл с особой просьбой. Скоро двадцатилетие у моей госпожи, и я давно искал для неё поистине достойный дар. Ту жемчужину я заприметил ещё утром, но вы оказались проворнее. К тому же, вы уже уступили нам агатовое древо, и потому я не стал состязаться вновь. Но теперь, собравшись с духом, осмеливаюсь просить вас: не откажите, позвольте мне купить эту жемчужину! О цене я не спорю — лишь бы порадовать сердце. Не откажите в малой милости, пусть этот светлый дар окажется в руках той, для кого я его ищу.
Хэ Чжичжун улыбнулся своей широкой, открытой улыбкой — в ней было что-то почти детское, добродушное:
— Ах, сокровища, как и люди, встречаются лишь по велению судьбы. В тот раз молодой господин Лю так рвался за своим, видно, либо по-настоящему полюбил вещь, либо был вынужден — впрочем, это не нам судить. Мы, простые торговцы, гонимся лишь за прибылью — вот и вся наша мудрость, а у таких, как он, наверняка причины особые.
Он сделал паузу, будто намеренно приглашая Пань Жуна к доверительному разговору, и продолжил:
— Но та жемчужина, о которой вы говорите, куплена была не мной, а Ли Синем. Я же только ради благодарности за его услугу позволил ему пройти за кулисы, чтобы он мог немного заработать.
Пань Жун широко раскрыл глаза — в них заиграли озорные искры:
— Тогда пусть будет так! Я куплю её у Ли Сина. Он ведь взял её за двадцать миллионов? Пусть отдаст мне за двадцать пять — заодно и прибыль получит, и старший Хэ в деле посредником будет. Согласны помочь мне устроить это, сеньор?
В голосе его звучала ироничная легкость, но Хэ Чжичжун нисколько не обманулся этой внешней беспечностью. Внешне игривый, в душе наследник хоу Цзю из Чучжоу — человек острый и дальновидный. Хэ Чжичжун отвечал с подобающей серьёзностью:
— Продаст ли он — этого я не смею обещать, но обещаю — обязательно спрошу ради вас.
Пань Жун смотрел на Хэ Чжичжуна пристально, с полуулыбкой, в которой сквозили и озорство, и лёгкая насмешка:
— Ли Син разве не здесь? Зачем обходить всё кругом — пусть выйдет и скажет мне всё сам. Или вы, уважаемый господин Хэ, нарочно прячете его от меня, чтобы в ваших стенах не говорили о делах? Или он сам стыдится показаться мне на глаза, потому что на душе у него что-то нечисто?
В его словах была прозрачная, не обидная, но весьма ощутимая поддёвка — так в речах знати скрытая шутка часто бывает не лишена второго смысла. Хэ Чжичжун не изменил выражения лица, отвечая с достоинством, и голос его оставался ровным:
— Наследник, в ваших словах есть упрёк, которого я, надеюсь, не заслужил. Я вовсе не отказываюсь позвать Ли Сина. Но согласится ли он встретиться — это уж его дело. Вы оба — мои гости, и не мне решать, кто как поступит. Прошу простить, если этим никого не обижу.
В глазах Пань Жуна промелькнула искорка веселья, и он громко рассмеялся:
— Вот как! Тогда прошу вас — пригласите его.
Едва он сказал это, как в дверях с улыбкой появился Ли Син. Он почтительно сложил руки и поклонился:
— Наследник Пань, вы и вправду хотите купить у меня ту жемчужину?
