Когда девочки скрылись, Мудань немного приглушила голос и повернулась к тётушке Линь, легко, но с подспудной тревогой в глазах:
— Тётушка… скажи мне по правде, пока я сегодня не была дома, разве ничего не произошло?
Тётушка Линь нахмурилась и тихо переспросила:
— Госпожа имеет в виду… что именно?
Мудань понизила голос, обвела взглядом пустую комнату и ответила едва слышно:
— Только что матушка так крепко осадила третью невестку… При всех. Та даже слова вымолвить не смогла. А с утра ведь всё было спокойно — почему вдруг такой поворот?
Тётушка Линь в замешательстве покачала головой:
— Ни шума, ни скандалов… Всё было как обычно. Ничего странного не слышала. Хотите — велю Шу`эр разузнать, может, кто из младших что и подслушал.
Мудань вздохнула, опустив глаза:
— Мне только всё время кажется, будто всё в доме из-за меня как-то искажается. Я уйду — и все вздохнут с облегчением.
Тётушка Линь при этих словах на мгновение замолчала, но затем с мягкой усмешкой проговорила:
— Молодая госпожа, не стоит так уж себя винить. Даже у зуба с языком случаются столкновения, не то что у людей, пусть и родных. Сами посудите: вы ведь даже не невестка по прямой линии — через одну ступень стоите. А всё равно столько ожиданий и пристального внимания.
Она вздохнула, гладила Мудань по руке, будто уговаривая ребёнка:
— Матушка ваша — женщина рассудительная, если разозлилась, значит, была на то причина. А вы… — она посмотрела с ласковой строгостью, — вы и не думайте угождать всем подряд. Люди — с разными сердцами, не угадаешь. Лучше уж сосредоточьтесь на делах: землю оформить, с поместьем разобраться. Вот что действительно важно.
А ещё найти бы наконец достойного человека, за кого можно было бы спокойно отдать свою жизнь и уехать подальше отсюда… — подумала тётушка Линь, но проглотила слова, не решившись озвучить вслух.
Мудань тоже понимала, что тётушка Линь говорит дело. Но в сердце её всё равно затаилась тревога: а вдруг участок будет неподходящим? Время шло, лето клонилось к концу, осень уже стояла на пороге, а дела всё ещё не сдвинулись с мёртвой точки. В груди нарастало ощущение пустоты — будто осыпались надежды, одна за другой.
Вечером, когда старший брат — Хэ Далан — вернулся домой, он с живым блеском в глазах вошёл в её комнату. Лицо его было довольное, голос звучал с энтузиазмом:
— Ну как, Дань`эр, ходила смотреть участок? Что скажешь? Место — как по заказу: и дорога рядом, и до воды недалеко, и земля плодородная. Если тебе приглянулось — давай, решайся. Закрепим за тобой, пока кто другой не перехватил.
Но Мудань покачала головой:
— Брат, боюсь, этот участок — хоть и хорош с виду, но не стоит того, чтобы связываться.
Далан удивился:
— Это ещё почему?
Тогда Мудань спокойно, но с явным раздражением рассказала ему всё, что случилось днём. Как столкнулась с той женщиной — грубой, заносчивой, не терпящей ни слова поперёк. И закончила сдержанно, но с твёрдостью:
— С таким человеком по соседству — житья не будет. Даже если не стану отвечать на её выходки, она сама будет лезть ко мне, цепляться к пустякам. Мне такого соседства не надо. Ни спокойствия, ни уединения от неё не дождёшься.
Однако, чем больше Далан вслушивался, тем сильнее росло его недоумение.
— Покупая землю, прежде всего надо разузнать, кто соседствует по округе, — произнёс он, нахмурившись. — Это ведь важно — знать, с кем в будущем придётся водить знакомство. Но я, сколько ни расспрашивал, так и не слышал, чтобы в тех краях были хоть какие-то владения, связанные с ванским домом Вэй или с самой принцесса Цинхуа. Я ведь тщательно наводил справки. Тамошние угодья в основном принадлежат знатным чиновным семьям, но именно её рода — нет, не значится. Ты точно не ошиблась?
Мудань, слегка нахмурив брови, произнесла в задумчивости:
— Неужели тот усадебный дом и правда ей не принадлежит? Я была уверена в обратном… Всё в том месте словно бы вращается вокруг неё, каждое решение, каждое распоряжение — из её уст. Она там как хозяйка, не иначе.
Далан замолчал на миг, впал в раздумье.
— Между знатными особами, — наконец сказал он, — не редкость одалживать друг другу усадьбы для временного пребывания или забав. Особенно если место удачное, близко к городу — отдохнуть, пригласить гостей на цветение пионов или чайную церемонию… Удобнее не придумаешь. А если свою усадьбу держать подальше от столицы — и затратно, и добираться трудно. Так что, может, и не её это собственность вовсе, а просто взято на время. Не спеши с выводами. Позволь мне всё как следует выяснить, а уж потом будем решать.
Поздним вечером, когда в окнах уже клубилась тишина, Юйхэ подала в комнату подогретые угли и аккуратно просушила для Мудань пуховое одеяло, напитанное тонким ароматом полыни и сандала. Она собиралась было помочь госпоже улечься, как вдруг появилась шестая невестка Сунь улыбчивая, с огоньком в глазах, будто несла нечто особенно важное.
Барышня Сунь мягко взяла Мудань за руку, приглушённо хихикнула и, потянув за собой к краю ложа, доверительно зашептала:
— Дань`эр, ты уж не обижайся, что я вмешиваюсь… Но я подумала, не лишним будет напомнить тебе — похоже, родня третьей невестки вздумала породниться с нами ещё крепче. Хм… хотят связать судьбы по-настоящему, не на словах.
Сердце Мудань еле заметно сжалось, как если бы внезапно распахнулось окно и влетел ледяной ветер. Всё встало на свои места: откуда же, как не отсюда, взялась эта странная и колючая обида у госпожи Цэнь. Так вот откуда идёт та злость, что вспыхнула с такой силой днём…
Но вслух она ничего не выдала. Лишь изящно изогнула губы в тёплой, хоть и чуть рассеянной улыбке, сделав вид, что ничего не поняла:
— Да ведь Ин`эр, Жун`эр, Хэ Жу — у всех уже давно всё решено, все сосватаны. Самая старшая из оставшихся, не сосватанных вроде бы только Хуэй`эр, младшая сестра третьей невестки… Разве речь идёт о ней?
Её голос был спокоен, почти ленив, но за этой мнимой невозмутимостью таилось острое, как лезвие ножа, напряжение — то самое, что сгущается в воздухе перед грозой.
Барышня Сунь молча и пристально вглядывалась в лицо Мудань, пытаясь вычитать в её чертах хоть тень возмущения, хоть отблеск раздражения. Но нет — выражение оставалось невозмутимым, даже немного рассеянным, как у человека, которого тема совсем не трогает. Очевидно, та и не думала вступать в спор — просто притворялась непонимающей, умело ускользая от прямого разговора.
Тогда невестка Сунь чуть сжала ладонь Мудань, ласково похлопала по руке, и, придвинувшись ближе, заговорила почти с материнской нежностью:
— Да не о детях я, не о них… — в голосе её зазвенело что-то более личное, глубокое. — Как бы там ни было, я с твоим шестым братом только об одном и мечтаем — чтоб ты обрела по-настоящему достойную судьбу. Время — не щадит. Молодость уходит, богатства тоже не вечны. А вот что женщине по-настоящему нужно — это рядом человек, который будет искренен, кто ради тебя готов и солнце с неба достать… Правда ведь? Один раз оступиться — уже горько. Но повторно — нельзя, нельзя себе позволить снова обжечься.
