Да, это правда: чиновники презирают простых людей, а особенно — торговцев. Для них купец всегда человек второго сорта. Но в конце концов, даже они — не камень. У каждого есть вкусы, слабости, симпатии. Стоит только нащупать нужную струну — и можно заговорить на одном языке.
К тому же она вовсе не стремилась ни с кем сближаться по-настоящему. Ей не нужны были дружба, душевные беседы или возвышенные мечты. Всё гораздо проще: есть спрос — есть предложение. Нужно лишь правильно расставить роли и настроиться на нужный лад, тогда и обид будет меньше, и недовольства.
А если день за днём, шаг за шагом, терпеливо и честно вести своё дело — люди со временем поймут, кто она такая. Поймут, что иметь с ней дело — выгодно и надёжно. Так и строятся связи, на которых держится всё.
Прошло немного времени, и управляющий Цзян вернулся. За ним следовала статная женщина лет сорока с лишним в тёмно-синей юбке — из числа уважаемых старших служанок, вся её осанка говорила о привычке к делам и ответственности. Подойдя ближе, она с вежливой улыбкой и лёгкой тенью извинения на лице проговорила:
— Наша госпожа как раз сейчас должна срочно выйти, поэтому не сможет принять молодую госпожу. Однако, узнав, что вы собираетесь навестить ещё две семьи, она немного обеспокоилась, что вам может быть трудно отыскать дорогу. Потому и велела своей приближённой, тётушке Чжэн, сопроводить вас до тех домов.
Мудань и не особенно надеялась на личную встречу, потому отказываться не стала — в конце концов, увидеть хозяйку было бы приятным сюрпризом, а не увидеть её — вполне ожидаемо. Но то, что та не только не осталась равнодушной, но и специально выделила человека, чтобы помочь ей в дальнейшем — вот это и было настоящим, редким подарком судьбы.
Услужливость слуг — порой гораздо сложнее добиться, чем благосклонности самих господ. Вспоминая, как долго ей пришлось добиваться приёма здесь, в доме семьи Тян, Мудань с трудом сдержала усталый вздох. Почти целый час уговоров, унижений и тонких манёвров, словно шаг по лезвию между гордостью и необходимостью. Несколько раз она оказывалась на грани, преодолевая всё — ради возможности просто войти в этот двор.
И теперь её больше всего пугало не сопротивление двух оставшихся домов. Она могла справиться с пренебрежением, с холодным приёмом. Но страшнее всего было вложить сердце и дары, а потом понять, что всё пропало, зря: что услужливый слуга припрятал подарок, не передал слов, не довёл дело до хозяйских ушей.
А с тётушкой Чжэн всё становилось проще. С таким проводником даже самые запертые ворота легко распахнутся.
Что ж, оставим в стороне вопрос, действительно ли госпожа из дома Тян была столь добродушной и внимательной, как это выглядело. Одно было ясно: не обошлось тут без старательного участия управляющего Цзян. Мудань искренне и с достоинством поблагодарила его за помощь, а затем с подчеркнутой вежливостью обратилась с просьбой и к тётушке Чжэн. Юйхэ же, по её знаку, незаметно передала той благодарность — небольшую, но щедро оформленную, — а заодно и завела с ней душевную беседу, потихоньку налаживая тёплые отношения.
С этой проводницей Мудань обошла два оставшихся дома. Лишь в одном из них — доме семьи Чэнь, где глава носил чин пятого ранга и был в должности юцзи-цзянцзюня[1], — хозяйка согласилась принять её лично. В остальных случаях вместо госпож выходил старший управляющий. Но результат всюду оказался благоприятным: повозка с дарами была принята, слова благодарности сказаны, а самое главное — все выразили готовность не чинить препятствий и позволить ей спокойно заняться строительством.
Так Мудань и утвердилась в новом статусе — новой соседки, официально признанной всеми домами по соседству. И уж теперь, даже если у того самого управляющего Дэн и возникнет желание продолжить провокации, поддержки он, скорее всего, не найдёт. Его затея рассыплется, не начавшись.
Хотя Мудань была смертельно уставшей и голодной, душа её была на удивление лёгкой. В ней поселилось тёплое чувство — не просто облегчение, а настоящее удовлетворение, будто за спиной выросли крылья от того, что всё получилось. На дворе уже клонилось к вечеру, наступал час Вэй, и по всем правилам приличия стоило пригласить тётушку Чжэн на еду и чашечку вина.
Она твёрдо верила в одну простую истину: отдавая, нельзя ждать немедленной награды, но, если не отдавать вовсе — не получишь уж точно ничего. А уж если жизнь сама подкидывает шанс — нужно уметь им воспользоваться. Кто знает, когда ещё судьба столкнёт их пути?
Сама тётушка Чжэн поначалу и впрямь смотрела на Мудань несколько свысока. Девица, сама приходит знакомиться с соседями, да ещё, похоже, из торговой семьи — не иначе как решила втереться в доверие к чиновничьим домам. Но чем дольше она наблюдала за Мудань, тем заметнее менялось её мнение. Девушка была красива, но не жеманна, говорила с достоинством, держалась скромно и уверенно. Ни одного неловкого движения, ни одного лишнего слова — всё сдержанно, аккуратно, уважительно.
Да и сопровождающая её тётушка Фэн с виду ничем не отличалась от служанок, выросших при знатных домах: знала, когда говорить, а когда молчать, держалась по правилам, не позволяла себе ни грубости, ни вольностей.
Постепенно высокомерие в глазах тётушки Чжэн улетучилось. И в конце концов она кивнула, принимая приглашение поужинать вместе.
Мудань вовсе не желала производить впечатление богатой простушки, с которой легко стрясти лишнего. Потому и выбрала ресторан не пышный, не показной, а такой, где ценились вкус, уединение и спокойная обстановка. Блюда заказала простые, уместные — ни чрезмерной роскоши, ни скупости, но вот вежливости и внимания к тётушке Чжэн проявила с избытком.
И результат не заставил себя ждать — та была откровенно довольна. Побеседовали, посмеялись, выпили, поели — и уж после сытного обеда, в добром расположении духа, Мудань лично проводила гостью до дома. На прощание велела передать управляющему Цзян два лучших фирменных лакомства от того же ресторана, упакованных со вкусом, с вежливым посланием от неё самой.
Дело было сделано. Настроение в отряде было разное — на улице пекло, зной выжимал последние силы. Слуги, сопровождавшие госпожу, стояли под сенью акации, все усталые, лица утомлены жарой и беготней. И только сама Мудань сияла, словно и не на ногах с утра, словно день этот — вовсе не труд, а удовольствие. Она села в повозку, взяла поводья с лёгкой решимостью, повела рукой:
— Поехали. Направляемся в храм Фашоу. Хочу навестить наставника Фуюаня.
Один из слуг — тот, что был человеком Хэ Чжичжуна и пользовался особым доверием, с опаской посмотрел на полуденное солнце, вытер пот со лба рукавом и, осмелев, решился на совет:
— Госпожа, вы ведь слабы телом, вам бы отдохнуть. Может, поедем домой? Переведёте дух, завтра навестим мастера, не поздно будет.
Он, видимо, думал, что выход на улицу — это отдых и развлечение? Мудань едва слышно усмехнулась и взглянула на тётушку Фэн. Та, оглянувшись на двух вялых слуг, отстающих позади, хмыкнула и строго поругала:
— Что, неужели от еды с вином у вас сил не прибавилось? Не можете идти? Так, может, вам и не следовало идти вовсе, раз такие нежные, как бабочки. В следующий раз вообще не возьмём вас с собой.
[1] Юцзи-цзянцзюнь — почётный титул, означающий «генерал нефритового скакуна»; во времена династии Тан присваивался особо отличившимся полководцам.
