Весной, когда Циюэ исполнилось двадцать пять, она вышла замуж за Цзямина. Свадьба была скромной.
Наконец-то она надела белое свадебное платье, о котором мечтала с юности. Только вот в день свадьбы пошёл холодный дождь. Мелкий, неумолимый, будто чьи-то бесконечные слёзы. Когда она выходила из машины, её белые атласные туфельки тут же увязли в лужах, усыпанных розовыми лепестками сакуры.
Супружеская жизнь шла ровно и спокойно, как она и представляла себе когда-то в мечтах.
Цзямин открыл собственную фирму по разработке программного обеспечения, дела шли хорошо. При этом он остался тем же заботливым, домашним и мягким мужчиной. Мать Циюэ, волнуясь, чтобы молодые не уставали, часто звала их ужинать домой.
Циюэ любила возвращаться к родителям. Вся семья собиралась за большим столом; было шумно, весело и уютно. Тепло родных стен проникало в самую душу.
О судьбе Аньшэн Цзямин рассказал скупо: мол, поправилась, уехала в Пекин, а потом с тем самым зажиточным застройщиком, которого они встретили в Шанхае, отправилась в Канаду.
С тем самым мужчиной, который годился ей в отцы. Циюэ помнила, как холодно и отчуждённо Аньшэн откликнулась на его заигрывания.
Однако она подумала: «Я уже уступила. И теперь всё, что происходит, их с Цзямином выбор».
Она выбрала принять результат. Так в сердце будет меньше вины и горечи.
С тех пор имя Аньшэн между ними не звучало, будто бы её никогда не было. И всё же Циюэ по-прежнему скучала по ней.
В одну из ночей, когда ливень барабанил по крышам, Циюэ внезапно проснулась. Она села на постели и встала. Цзямин тоже проснулся:
— Ты куда?
— Кто-то стучит, Цзямин.
— Никто не стучал… Совсем никого.
— Я слышала, правда…
Она поспешила к двери, распахнула её… в квартиру ворвался только ночной ветер. За порогом шумел дождь. Циюэ, опершись лбом о косяк, растерянно смотрела в пустоту.
Цзямину она ничего не сказала.
В памяти всплыла промокшая насквозь, отчаявшаяся Аньшэн. Та, что стояла на пороге их дома в тот единственный раз, когда у неё не осталось никого.
И вдруг в сердце Циюэ проснулось предчувствие. Аньшэн возвращается.
Осенью в руки ей попало письмо из Канады. Почерк был всё таким же детским и неровным. Аньшэн писала:
«Циюэ, осень здесь ужасно холодная. Похоже, болезнь снова даёт о себе знать, но главное, я беременна. Он не хочет со мной больше быть. Я не могу отказаться от ребёнка, потому что этот ребёнок от Цзямина».
Цзямин молча смотрел на жену. Она тоже молчала. Это молчание длилось три дня, а потом однажды вечером она вернулась с работы и тихо сказала:
— Я написала ей и попросила вернуться, иначе она там умрёт. Или от голода, или от болезни.
— Циюэ, прости… — прошептал Цзямин.
— Не надо. Не надо этих слов. Прошу, не говори их больше. — Она покачала головой. — Я всегда хотела знать. Ты сам тогда вернулся? Или это Аньшэн тебе сказала?
— Я не хочу отвечать, — тихо сказал он.
