Лейтенант сидел на борту корабля, глядя, как взрывы рвут риф, и один за другим уходят под воду суда. Он крепко прижимал к груди герметичную колбу, где плескалась проклятая жидкость. Его спина оставалась прямой, взгляд — твёрдым.
На корабле царило веселье, солдаты радовались предстоящему возвращению домой. Никто не заметилл, что лейтенант, сидевший неподвижно у борта, тихо умер.
У каждого человека есть тот, с кем ему суждено встретиться, тот, кто станет либо его спасением, либо его погибелью. Такова жизнь, и объяснений здесь не требуется. Что думал он в свой последний миг, никто уже не узнает.
Чжан Хайянь выкарабкался из-под камней на поверхность рифа. Вокруг было море, усеянное обломками. Все суда были взорваны. На выживших смотреть было страшно. Несколько сотен рабочих, прижавшись друг к другу, стояли на клочке скал, как пингвины на айсберге.
Он задыхался, кашлял кровью и, наконец, вытащил наверх Чжан Хайся. Тот был неподвижен. В ушах у Чжан Хайяня звенело, из них и из ноздрей шла кровь. Казалось, грудь ему разбили кувалдой десяток раз, внутри всё превратилось в месиво. Но, превозмогая боль, он снова и снова звал товарища.
Вдруг по рукам пошёл зуд, сильный и жгучий. Чжан Хайянь разодрал одежду и увидел, что кожа покрыта кровавыми волдырями. Это были не ожоги. Он обернулся: то же самое происходило с другими, люди царапали себя до крови и корчились.
Тело Чжан Хайяня похолодело. Он понял, что взрыв выпустил наружу заразу, и болезнь теперь проникает в их тела. Без кораблей, без еды, на крошечной полоске камня их ждала мучительная смерть. Чума и голод… вечные спутники.
Так завершилось дело о рифе Паньхуа. В официальном архиве значилось, что осталось «несколько неразгаданных обстоятельств». Подробности Чжан Хайянь так и не открыл никому.
Шесть месяцев спустя рыбацкая семья Чэнь Либяо подошла к рифу на лодке. Там они нашли лишь Чжан Хайяня и Чжан Хайся, живых, но истощённых, и отвезли обоих в Малакку. Больше никого не было. Никто так и не узнал, что стало с остальными.
Дело о рифе Паньхуа было закрыто как «нераскрытое». Такой исход означал, что результат известен, но обнародовать его нельзя. Один экземпляр отчёта запечатали в подземном хранилище Южного архива, все остальные материалы уничтожили.
Зачем гуйсийские военные искали чумной корабль, зачем пытались достать штамм чумы пяти доу, всем этим позже занимался отдел Южных границ Южного архива. Ответы на эти вопросы Чжан Хайянь так и не узнал.
Три года спустя. Южный архив.
Близился вечер. Чжан Хайся сидел в плетёном кресле, а Чжан Хайянь молча мыл ему ноги. На берегу, за окном, играли дети. Море мерцало под закатом.
— Зачем ты таскаешь меня туда-сюда? — проворчал Хайся. — Можешь просто дать мне полежать?
— Если парализованный человек долго не шевелится, у него будут пролежни, — спокойно ответил Чжан Хайянь.
— Да мне ведь не больно, — тихо сказал тот.
— Больно или нет, а гнить будет, — Чжан Хайянь вылил воду с балкона.
Их дом, служебная резиденция Южного архива в Малакке, был старым двухэтажным зданием, оставшимся от индийского торговца. Маленький двор, арка при входе, с виду внушительная, но за ней простая, даже скромная вилла в европейском стиле. Такие дома Чжан Хайянь видел когда-то на Гуланъюй.
У них была общая комната на втором этаже. Из коридора открывался вид на море. По соседству был большой зал для совещаний, но за все эти годы там никогда не сидело больше трёх человек. Там стоял телеграфный аппарат, а на стене висела растрескавшаяся морская карта. Она выцвела, отсырела и свернулась по краям, давно превратившись просто в украшение. На первом этаже дома было три комнаты. В одной хранились архивы, две другие были завалены всяким барахлом.
Внушительная арка, выходящая прямо на улицу, вводила прохожих в заблуждение. Все думали, будто здесь живут иностранцы, и потому старались не беспокоить. Этим Чжан Хайянь и воспользовался, устроив маленькую лавку, где продавал заморские товары. Английским он владел свободно, и потому к нему часто заглядывали моряки и купцы из Европы.
На арке, потемневшей от времени, всё ещё висела вывеска: «Южный архив». Никто в округе не знал, что это за учреждение и чем оно занимается.
— От архива всё ещё нет новостей? — спросил Чжан Хайся.
Чжан Хайянь, продолжая массировать ему ноги, покачал головой:
— Не только нет известий, но и жалованье перестали присылать. Если бы я не припрятал немного денег в прошлые годы, уже пошёл бы с протянутой рукой.
— А телеграммы?
— Без ответа. — Он встал, потянулся, размял спину. — Говорят, войска Гуандуна уже заняли весь Сямэнь. Может, архив попал под зачистку, и его распустили или переименовали?
— Если архив расформируют, что ты тогда собираешься делать?
— А что остаётся? Кроме шпионажа, мы ничего не умеем. В смутное время такие, как мы, без дела не останутся. — Он усмехнулся. — Вернусь в Сямэнь, найду ганьнян… поменяю начальство и продолжу «службу народу».
Чжан Хайся рассмеялся:
— Если бы не я, ты давно бы уже сидел в кабинете начальника.
— Хватит. Это я втянул тебя в историю с тем контрактом. Мы вместе подписали — вместе и вернёмся.
Он облокотился на перила. Вдалеке, за прибрежными домами, поднимались к небу чёрные столбы дыма, то ли от пожара, то ли от взрыва.
— Что там говорил тот знахарь с Восточной улицы, который тебе гадал? Ногу он обещал вылечить?
— Сказал, что нет, — спокойно ответил Чжан Хайся. — И что я скоро умру, и даже после смерти не найду покоя и стану чудовищем. Умру не из-за ноги, а из-за чего-то другого.
Чжан Хайянь нахмурился и выругался:
— Болтун чёртов! Завтра пойду, спалю ему лавку, посмотрим, что он потом накаркает!
Чжан Хайся не улыбнулся.
— Он сказал ещё, что умру я из-за того, из-за чего уже должен был умереть раньше.
Наступила тишина. Чжан Хайянь вздохнул. Оба знали, о чём речь. Про риф Паньхуа они старались не говорить.
— Кстати, — Хайся достал из кармана рубашки вырезку из газеты. — Глянь, мне кажется, это важно.
Чжан Хайянь взял обрывок. В короткой заметке сообщалось: «В районе Пенанга распространилась странная болезнь. Несколько деревень заражено, недуг передаётся стремительно. Предположительно, источником являются европейские торговцы, как когда-то и с сифилисом».
Внизу мелким шрифтом значилось: «На ранней стадии на теле больных появляются крошечные кровавые волдыри».
Чжан Хайянь нахмурился:
— Болезнь пяти доу?
Чжан Хайся кивнул:
— Жалованья нет, но архив всё ещё отвечает за карантинные наблюдения. А теперь, когда суда беспрепятственно курсируют между Сямэнем и Малаккой, если это действительно “пятидоу”, болезнь может обойти весь свет. Ты должен проверить.
Чжан Хайянь закурил сигарету, ту самую марку, что советовал Хайся. Затянулся, ветер унёс дым, и он явственно почувствовал тревогу. Если это правда, если болезнь вернулась, значит, старое дело снова оживает. Но почему сейчас? Кто за этим стоит?
— Пенанг, — медленно произнёс он. — Это ведь территория того самого человека?
— Да, — подтвердил Чжан Хайся. — Того самого. Так что будь осторожен. За голову каждого сотрудника Южного архива там назначена награда тысяча серебром. Лучше сменить лицо… и не помешает хорошенько помыться перед дорогой.
