Правитель Хуайбэя сидел с закрытыми глазами, будто медитируя. Через некоторое время заговорил:
— Я перечитал все эти летописи и тщательно всё обдумал. Возможно, ты права, с моими домочадцами ничего дурного не случилось.
— Я так и думала, — ответила Ю Яотяо с лёгкой улыбкой. — Не зря ты в последнее время стал спокойнее. Не то что раньше, ходил, как натянутая тетива.
— Что ты сказала? — Правитель Хуайбэя приподнял бровь.
— Я сказала: когда находишься внутри ситуации — не видишь ясно, а со стороны — всё видно, — повторила она пословицу и тут же спросила: — А когда вернётся Старуха Юй?
Старуха Юй была женщиной с неоднозначной репутацией. Кто-то считал её колдуньей, кто-то провидицей. Она умела разговаривать с духами и знала всё о судьбе и фэншуй. В кругу посвящённых её звали «ведьмой-губительницей призраков». Обычных людей она не принимала, только тех, кого называла «обречёнными на встречу».
Месяц назад Правитель Хуайбэя случайно столкнулся с ней. Тогда она сказала: «Приходи после Лидуна» — то есть после начала зимы.
— Сколько осталось до Лидуна? — спросил он.
— Полмесяца, примерно, — ответила Ю Яотяо, ритмично постукивая пальцами по рулю.
Правитель Хуайбэя задержал взгляд на её руках — длинные, жилистые пальцы, с мозолями и мелкими шрамами. Не те, что у барышень из знатных домов. Руки женщины, привыкшей к тяжёлой работе.
— Девушка не должна таскать тяжести, — заметил он.
— А кто их таскает, по-твоему? — отозвалась она.
— Я помогу тебе, — произнёс он серьёзно.
— Интересно, — Ю Яотяо взглянула на него с лукавством, — надолго тебя хватит?
— Сколько смогу — столько и буду помогать.
— На всю жизнь? — приподняла она бровь.
— Я ведь должен вернуться, — отвернулся Правитель Хуайбэя.
— Ну, видишь ли, не всем одинаковая судьба. Ты — человек благородной крови, а я родилась, чтобы таскать мешки. Ничего страшного, — сказала она, притормозив у обочины. — Подожди здесь, я только отнесу бельё.
Она вошла через служебный вход отеля и через минуту выкатила тележку. Открыла дверцу фургона и начала выгружать кипы белого постельного белья.
Правитель Хуайбэя наблюдал за ней в зеркало заднего вида. Она сняла кожаную куртку, обнажив тонкую рубашку, и ловко, по-хозяйски, переносила тяжёлые тюки, попутно что-то обсуждая с рабочими.
Он ещё никогда не видел, чтобы женщина так просто, без жеманства и жалоб, бралась за тяжёлую работу.
Ю Яотяо взялась за ручку тележки, но он опередил её, ухватил ручку и повёл вперёд. Движения у него были неуклюжие, каждый шаг сопровождался лёгким спотыканием.
— Эй, оставь, — сказала она, — я оценила старание, но дальше сама.
В её голосе он уловил оттенок раздражения. Правитель Хуайбэя обиделся, повернулся и молча пошёл обратно к машине. Через минуту вернулся, на руках нёс три огромных кипы белья.
Ю Яотяо посмотрела на него и не выдержала:
— Ты что, с ума сошёл?
— У меня, кстати, есть ещё один титул, — вдруг сказал Правитель Хуайбэя. — Меня ещё называли Князь Мудрости. “Мудрости” — от слова «мудрый».
— …
— Но мне показалось, что «Князь Мудрости» звучит не достаточно внушительно, — добавил он с важностью. — Поэтому я стал Правителем Хуайбэя.
— …
Он уже перетащил все кипы белья в кладовку. Ю Яотяо хотела помочь, но он не позволил. Закончив, отряхнул руки и вышел на улицу.
— Поехали, — сказала Ю Яотяо, садясь за руль. — Отвезу тебя домой.
— Не спеши, — ответил Правитель Хуайбэя, заложив руки за спину. Он спокойно зашагал по улице, ведущей к гастрономическому кварталу.
Ю Яотяо заперла машину и пошла следом:
— Что тут вообще смотреть? — пробурчала она. — Я сладкое не люблю.
— Что это за «Счастливый чай»? — спросил он, указывая на вывеску.
Ю Яотяо поёжилась от ветра, запахнула кожанку и посмотрела на очередь у входа:
— Судя по названию — чай, от которого становится радостно.
— О? Бывает и такой? — удивился он искренне.
— В этом мире чего только нет, — отмахнулась она. — Пойдём уже, у Лао Ю дома тушёная говядина остыла.
— Мне пить хочется, — спокойно ответил Правитель Хуайбэя.
— Так поехали домой, там есть чай для горла, — сказала она, начиная раздражаться.
Он посмотрел на неё с лёгким осуждением: такая бесчувственная женщина и на порог его дворца бы не попала.
— А этот чай… он действительно вкусный? — спросил он после паузы.
— Откуда мне знать? — буркнула она, скользнув взглядом по меню.
И ахнула:
— Да это же грабёж! За одну чашку — тридцать юаней!
Её финансовые привычки застряли где-то в эпохе, когда жемчужный милк-шейк стоил десятку.
— Я угощу тебя, — сказал Правитель Хуайбэя, величаво шагая к дверям.
— Эй, подожди! — Ю Яотяо схватила его за рукав. — Я не люблю напитки!
— Это не напиток, — важно поправил он. — Это чай, что приносит радость.
