Получив согласие Учителя Чжан, Цэнь Цзинь и Ли У один за другим вышли из кабинета.
В коридоре, где только что шумели ученики, теперь было пусто: словно стайка воробьёв, поспешно вернувшихся в гнёзда, все уже расселись по классам.
Цэнь Цзинь остановилась у белых перил, и Ли У послушно встал рядом.
Женщина обернулась, лицо её было строгое.
— Ну и дела, теперь ты, вижу, стал совсем ловкий, — легко усмехнулась она.
Ли У молчал. От прежней уверенности, с какой он держался в кабинете, не осталось и следа.
— Домой, — усмехнулась Цэнь Цзинь. — Правда домой пошёл?
— Нет, — тихо ответил он.
— А где был вчера вечером?
Цэнь Цзинь взглянула на него, и взгляд её невольно зацепился за его ресницы, слишком длинные, слишком густые. Когда он опустил глаза, две тёмные, как вороньи перья, веерные тени дрогнули на щеках.
Он всё так же молчал.
Цэнь Цзинь спокойно смотрела на него и так же спокойно произнесла:
— Уже идёт урок. Мне нужно в компанию. Скажи, сколько ещё ты собираешься тратить моё и своё время?
Юноша наконец поднял глаза.
— Я всё время был в общежитии.
— Тогда почему учитель тебя вызвал?
— Я прикрыл товарища, — признался он.
Цэнь Цзинь удивилась.
— Почему?
— Просто так.
Она на миг потеряла дар речи, потом повторила, чуть строже:
— Почему?
Те же три слова, но теперь в них звучало давление.
Горло Ли У дрогнуло, и он нехотя выдавил:
— Потому что он не вернулся.
— Не вернулся, и ты решил взять вину на себя? — Цэнь Цзинь не знала, смеяться ей или сердиться. — Ты что, старый добряк? Дружба у тебя теперь с такими обязанностями, с таким сервисом?
— Случай особый, — упрямо сказал он, не желая объяснять дальше.
Цэнь Цзинь сжала губы, отвела взгляд к балкону.
— Значит, в кабинете ты хотел, чтобы я помогла тебе соврать?
— Да, — не стал отрицать он.
— И ты правда думал, что я соглашусь?
Он хотел сказать «нет», но не смог.
— Не знаю.
Цэнь Цзинь едва сдержала раздражение.
— Будь я твоим родителем, я бы уже кричала на тебя во всё горло, веришь?
— Верю, — покорно ответил он.
И именно эта покорность лишила её всякой возможности сердиться. Она только бессильно выдохнула и, не найдя выхода раздражению, рассердилась:
— С ума можно сойти! Я привезла тебя в Ичжун учиться, а ты устраиваешь вот это?
Ли У не стал оправдываться, лишь тихо сказал:
— Прости.
Поднялся ветер, тронул их волосы.
Одна прядь прилипла к губам Цэнь Цзинь. Она откинула её за ухо, но новый порыв ветра вернул непослушный волос обратно.
Сегодня она накрасила губы блеском, и теперь влажные, полные губы только мешали, вся утончённость макияжа стала бесполезной, даже мешающей.
Она подняла глаза и встретилась с лёгкой, почти невольной улыбкой Ли У.
Всё её строгое достоинство рассыпалось в прах.
— Что смотришь? — вспыхнула она.
Он поспешно отвёл взгляд, и уши его залились краской.
В голове всплыло вчерашнее: «А ты когда-нибудь целовал девушку?» — фраза, брошенная Чэн Жуем.
Ли У стало неловко.
Чтобы не повторить неловкость, Цэнь Цзинь ловко и быстро связала волосы в низкий хвост.
Из соседнего класса донёсся хор читающих вслух учеников. Сердце женщины смягчилось.
— Какая у тебя сейчас пара? — спросила она.
— Английский.
— Тогда иди, — сказала она, взглянув на дверь кабинета. — Скажи Учителю Чжан, что всё улажено, и возвращайся на урок.
— Хорошо.
Учительница Чжан Айцинь не была из тех, кто любит самоутверждаться за счёт учеников. После нескольких извинений Ли У она сочла инцидент исчерпанным. Когда он вышел, Цэнь Цзинь задержалась, перекинулась с учительницей парой вежливых слов и спросила о его учёбе. К счастью, по словам старшего классного руководителя, кроме этого мелкого случая, поведение Ли У безупречно, и в учёбе, и в быту.
Цэнь Цзинь немного успокоилась, но, уже собираясь уходить, всё же спросила:
— Учитель Чжан, можно ли перевести Ли У в другую комнату общежития?
— Почему? — удивилась та.
— По моим наблюдениям, нынешняя обстановка мешает ему сосредоточиться. Вы знаете, он из горной деревни, для него многое ново и порой слишком заманчиво. Я не его настоящая семья, не могу следить за ним постоянно и не могу помогать ему всю жизнь. Гаокао — одна из немногих честных дорог, и я хочу, чтобы он прошёл её без лишних соблазнов, потом не жалел.
Она говорила спокойно, уверенная, что смысл ясен.
Учитель Чжан задумалась, потом мягко улыбнулась:
— Мисс Цэнь, вы не совсем правы. Каждый ребёнок особенный, просто родители видят в своём исключительного. Все они разные, но для нас, учителей, у них одно имя — ученик. Я хорошо разберусь и хорошо подумаю, но позвольте поправить вас: даже если сейчас вы сможете оградить его, что будет потом? В университете и в обществе окружение гораздо более сложное, и защититься невозможно. Не стоит держать себя в постоянном напряжении. Излишний контроль только отдаляет.
Цэнь Цзинь растерялась:
— Ли У не мой ребёнок.
— Знаю, — улыбнулась учительница. — Но, может быть, когда-нибудь у вас будет свой. Считайте это репетицией.
Цэнь Цзинь не нашлась, что ответить.
Добравшись до офиса, она уже покрылась тонким слоем пота на носу. Сняла пальто, осталась в белом шерстяном свитере, мягком, как очищенный от скорлупы личи.
Пока пролистывала ленту Вэйбо, слова Учителя Чжан всё ещё звучали в голове. Чтобы отвлечься, она пошла за кофе.
У кофемашины стоял Чжан Цзюэ. Он только что налил себе чашку и, доставая чёрную капсулу, спросил:
— Тебе сделать или сама?
Цэнь Цзинь взглянула на него. Без очков его глаза казались меньше, но выразительные брови и нос, а серый свитер придавали ему утончённость.
— Сама, — ответила она.
— Плохое настроение? — спросил он, протягивая капсулу. Его проницательность кадровика действовала безошибочно.
— Попробуй работать сверхурочно каждый день, — усмехнулась она, вставляя капсулу в машину.
— Слышал от Цици, вы наконец продвинулись, — сказал он.
— Её послушать — всё просто. До запуска проекта ещё далеко, — вздохнула Цэнь Цзинь. — Вчера в пять вечера Юань Чжэнь показывала клиенту материалы, а те ответили: «Который час? Ты намекаешь, что мы должны задержаться?» — и сопроводили это улыбкой, той самой искренней улыбкой.
Чжан Цзюэ рассмеялся, потом посмотрел на неё пристальнее:
— Цзинь-цзе, ты совсем не похожа на замужнюю.
— Потому что у меня нет ребёнка, — улыбнулась она, но улыбка быстро потускнела, словно в кофе плеснули воды.
— Нет, — покачал он головой. — Потому что в глазах у тебя свет.
— У меня большие глаза.
— Оскорбление личности, — притворно обиделся он.
Когда кофе был готов, Цэнь Цзинь взяла чашку и заметила, что он всё ещё стоит рядом.
— Ты очень свободен?
— Просто не из креатива и не из аккаунтов, — лениво ответил он.
Она фыркнула, сделала вид, что не поняла намёка, и пошла прочь.
Он догнал:
— Почему бы тебе не подумать, что я жду тебя?
— Не стоит, — отрезала она. — У меня будет давление.
Вернувшись к рабочему месту, она открыла групповой чат. Клиентка Юань Чжэнь, которая каждый день находится в состоянии биполярного расстройства, снова ругалась, называя заказчиков грубым ругательством.
Вдруг её отметили.
Аосин–ЮаньЧжэнь:
@Аосин–Gin, напиши рождественский пост для круга друзей в Вэйсине.
Цэнь Цзинь:
Разве не сдан уже? На следующей неделе сами увидите в ленте.
Юань Чжэнь:
Личный.
Цэнь Цзинь:
И это мне? Оскорбление Gin.
Юань Чжэнь:
Да, и вообще полное безумие! Ещё и заставляют их маркетингового директора придумывать рождественские посты, а мы должны честно спросить себя, что бы он сам выложил. Если бы я была директором, я бы не ругалась здесь! Как такие люди вообще становятся директорами?!
Цэнь Цзинь:
Ладно, напишу. А где оплата? Вот это дополнительная работа.
Аосин–Тедди:
Я возьму на себя.
Цэнь Цзинь:
Спасибо.
Тедди тут же объявил:
— В субботу корпоративный ужин, заодно и приветствие для Цэнь Цзинь. Должна была ещё месяц назад, но всё не успевали. Все, кто может, приходите.
Он продублировал сообщение в общий чат и добавил:
— Главная героиня, наверное, не будет занята?
Цэнь Цзинь ответила смайлом:
— Думаю, нет.
В десятом классе сегодня вечером была самоподготовка по физике. Старший классный руководитель пришёл рано, но не преподавал, просто наблюдал. В классе стояла тишина, слышен был лишь шорох ручек по бумаге.
На середине второй пары она внезапно поднялась:
— Чэн Жуй.
Тот, что в чёрных очках, вздрогнул и поднял голову. Ли У тоже обернулся. За ним — Линь Хунлан и Жань Фэйчи. На миг все четверо из общежития 0206 обменялись взглядами.
Учительница спустилась с кафедры:
— Выйди. — И сама направилась к двери.
Чэн Жуй, с колотящимся сердцем, поднялся и последовал за ней.
Дверь закрылась. Вокруг словно опустился тёмный занавес, и не слышно было ни слова.
Ли У нахмурился, заставил себя вернуться к задаче, но тревога не отпускала.
Через несколько минут Чэн Жуй вернулся, и учитель вызвала Линь Хунлана. Потом она позвала Жань Фэйчи.
На этот раз разговор затянулся, голос учительницы становился всё резче и громче, и весь класс слышал обрывки: «раньше закрывала глаза», «ты отвечаешь за себя?»…
Когда прозвенел звонок, Жань Фэйчи в ярости ворвался в класс, глаза красные, лицо злое. Он, не отводя взгляда, стал собирать книги.
Учительница вернулась в класс, забрала учебники и вышла, не сказав ни слова.
Линь Хунлан подошёл к нему и, нахмурившись, спросил:
— Что случилось?
Чэн Жуй поспешно подбежал:
— Говори, что она тебе сказала! Клянусь, я молчу и не выдам тебя!
Жань Фэйчи помолчал, потом спросил:
— Это не вы двое, правда?
— Конечно нет! — возмутился Линь Хунлан. — Думаешь, я такой?
Ли У поднялся, хотел вмешаться, но Жань Фэйчи резко указал на него:
— Спросите его!
Атмосфера сразу стала напряжённой. Кто-то пытался уйти, кто-то остался смотреть.
Линь Хунлан повернулся к Ли У с оценивающим взглядом:
— Что ты сделал?
Жань Фэйчи усмехнулся:
— А я-то думал, он очень преданный. А он нас сдал.
— Я ничего не говорил, — твёрдо ответил Ли У.
— Не говорил? Твой опекун уже просит перевести тебя в другую комнату. Наверное, давно ждал случая навредить нам. Всё это время притворялся.
Он резко вытер глаза рукавом, накинул рюкзак и ушёл.
Линь Хунлан и Чэн Жуй последовали за ним, стараясь успокоить, жестами поддерживая его. Проходя мимо, Чэн Жуй бросил на Ли У сложный взгляд, но промолчал.
Ли У кинулся следом:
— Объясни хоть что-нибудь!
Линь Хунлан внезапно обернулся и остановил его, схватив за куртку, голос был недоброжелательным:
— Хватит! Говори со мной, не трогай Фэйчи!
Ли У не отдёрнул руку, стоял прямо, морщины на лбу.
— Говори что хочешь! Что тут объяснять? — выкрикнул Жань Фэйчи, оборачиваясь. — Так спешишь отмыться от вчерашней лжи и притворства? Благодаря тебе мы с Гу Янь завтра зовём родителей! Ты доволен?
В его крике слышны были рыдания.
Пронизывающий ветер бил по лицам, холодно и больно.
Ли У потерял дар речи, сердце сжалось. Он не двинулся под мрачным ночным небом.
Так вот оно что.
Она действительно не стала прикрывать его ложь.
