В субботу вечером, едва пробило шесть, Тедди уже шумел в групповом чате, зазывая всех бросить работу и собираться на ужин. Лу Цици, которая никогда не упускала случая первой откликнуться, тут же подняла руку:
— Я готова!
— Готова расплачиваться? — мгновенно ответил Тедди.
Лу Цици ловко «ушла в офлайн», извиняясь:
— Извините, помехи связи.
Цэнь Цзинь усмехнулась, сохранила файл и, взглянув на часы, написала в чат:
— Подождите меня полчаса, у меня одно дело. Можете заказывать без меня.
— Что может быть важнее ужина с нами? — не унимался Тедди.
Цэнь Цзинь подумала и честно ответила:
— Нужно встретить человека.
За последние месяцы поездки за Ли У и обратно стали для неё чем‑то вроде ритуала — таким же обязательным, как чистить зубы.
— Если это красивый парень, я не против, — пошутил Тедди.
— Это мой брат, — ответила она. — Сегодня выходной, он возвращается домой.
— Тогда точно красавец, привози с собой.
Цэнь Цзинь потерла лоб:
— Неуместно.
— Ладно, — сдался Тедди. — Ждём тебя.
Неоновые огни мелькали по обе стороны дороги, белоснежное купе летело сквозь вечер, как стрела, и привычно остановилось у ворот школы Ичжун. Цэнь Цзинь заранее написала Ли У, и, как она и ожидала, он уже ждал.
Юноша стоял у клумбы, высокий, тонкий, с лицом, наполовину скрытым тенью листьев. Казалось, мысли его блуждали далеко. Цэнь Цзинь коротко нажала на клаксон, чтобы напомнить о себе. Ли У вздрогнул, поднял голову, словно спугнутая птица, и подошёл.
Он молча сел на переднее сиденье, почти спиной к Цэнь Цзинь.
Цэнь Цзинь, в приподнятом настроении после удачного дня и предстоящей встречи с коллегами, спросила с лёгкой улыбкой:
— Как прошли вступительные экзамены?
Ли У отвернулся к окну и после долгой паузы выдавил:
— Нормально.
Цэнь Цзинь насторожилась.
— Ты плохо себя чувствуешь?
Он не ответил.
— Ли У? — позвала она.
Юноша упорно молчал. На красном светофоре Цэнь Цзинь украдкой посмотрела на него. Он сидел, отвернувшись, плечи опущены, взгляд потухший. За последние недели он всегда был похож на послушного оленёнка с ясными глазами, полными света. Сегодня же перед ней сидел молодой, упрямый лев, весь пропитанный мрачным раздражением, будто окутанный плотным облаком, не подпускающим никого.
Непонятно.
Цэнь Цзинь не понимала, что на него нашло, и голос её остыл:
— Сегодня высажу тебя у ворот. У меня ещё дела.
— Хорошо, — коротко ответил он.
Его безразличие больно задело её. Она отложила встречу, заставила коллег ждать, а он встречает её таким холодом.
Остаток пути Цэнь Цзинь вела машину молча, сжимая руль так, что пальцы побелели.
У ворот жилого комплекса она остановилась и, не глядя на него, сказала ледяным тоном:
— Выходи.
Ли У сразу открыл дверь и вышел, даже не попрощавшись. Высокий, худой силуэт удалялся, будто её вовсе не существовало. Это окончательно вывело Цэнь Цзинь из себя. Она резко нажала на газ и обогнала его.
Юноша удивлённо повернул голову, их взгляды встретились через стекло. В следующее мгновение белая машина рванула вперёд и первой достигла их дома.
Цэнь Цзинь, забыв о вечере, ждала его у подъезда.
Через минуту Ли У подошёл. Она бросила на него короткий взгляд, кивком велела идти первой в лифт, сама последовала за ним.
В кабине стояла глухая тишина. Металлические стены отражали их фигуры — рядом, но будто разделённые тысячей гор. Никто не смотрел друг на друга.
Звонок. Они вышли. На этот раз впереди шла она.
Дома Цэнь Цзинь даже не сняла обувь, прошла к дивану и со звоном бросила ключи на чайный столик.
Юноша, нагнувшийся, чтобы переобуться, вздрогнул от этого звука. Он поднял голову и, сдерживая раздражение, спросил:
— Это вы говорили классному руководителю, чтобы меня перевели в другое общежитие?
Голос его был хриплым, словно давно не говорил.
Цэнь Цзинь замерла, потом спокойно ответила:
— Да. А что?
Ли У сжал горло, посмотрел прямо на неё и, не сказав больше ни слова, направился в кабинет.
Этот взгляд — не злой, но острый, как тупой нож, что режет с запозданием, — обжёг её кожу.
Раздражённая собственной реакцией, Цэнь Цзинь пошла за ним.
Ли У уже сидел за столом, перебирая бумаги.
— Почему я не могла попросить учителя поменять тебе комнату? — спросила она, стоя у двери.
Юноша положил тетрадь, выдержал паузу и тихо сказал:
— Почему вы не сказали мне? Они — это они, а я — это я. Не вмешивайтесь во всё подряд.
Эти слова вспыхнули в её голове, как искра в порохе.
— Думаешь, я хотела вмешиваться? — сорвалась она. — Это не я нарушал дисциплину, из‑за чего учитель звонил мне? Думаешь, мне нечем заняться, кроме как следить за твоей школьной жизнью?
— Думаешь, мне приятно было идти к вашему старшему классному руководителю и просить перевести тебя? Я ведь даже не мать, а выгляжу как вызванный родитель! Без тебя у меня было бы куда меньше забот!
— Кто тогда звонил мне? Кто обещал, что будет только учиться, что ему ничего больше не нужно? Прошло полсеместра — и что теперь? Непослушание, вспышки гнева, ложь, эти дурацкие аватары — откуда всё это?
— Скажи честно, ты не поддался влиянию своих соседей по комнате? Они подставили тебя, а ты злишься на меня. Что они тебе такого сделали, что ты потерял голову?
Она говорила без остановки. Ли У сидел, опустив голову, грудь его тяжело вздымалась. Потом он тихо произнёс:
— Они мои друзья.
— Прекрасно, — усмехнулась Цэнь Цзинь, в голосе звенела горькая ирония. — Великое, благородное чувство.
Ли У сжал кулаки и поднял глаза:
— Разве не вы сами говорили, что мне нужно учиться общаться, заводить друзей?
Цэнь Цзинь будто проглотила камень. Не сказав больше ни слова, она вышла в гостиную, схватила ключи и с грохотом хлопнула дверью.
Грохот был такой, будто удар пришёлся ему в спину. Ли У согнулся от боли, но остался сидеть прямо, глядя в обложку тетради, неподвижный, как камень.
Когда Цэнь Цзинь добралась до ресторана Чживэйгуань, было уже почти восемь.
Ресторан стоял у озера, с изогнутыми крышами и зелёной черепицей, отражаясь в воде. Это было одно из лучших заведений Иши, славившееся кухней Ханчжоу.
Она прошла вдоль берега, мимо мягко светящихся фонарей, свернула за бамбуковую рощу, поднялась по деревянной лестнице и безошибочно нашла комнату, которую Тедди заранее забронировал.
Дверь была закрыта. Цэнь Цзинь постучала.
— Входи! — крикнули изнутри.
Она толкнула дверь — и тут же оказалась в облаке конфетти. Цветные лепестки облепили её с головы до ног, превратив в живую ёлку.
— Эй! — воскликнула она, смеясь. — Это же просто вечер знакомства, а не день рождения и не Новый год!
Тедди, сидевший во главе стола, поднял руку:
— Пусть будет днём рождения! У тебя ведь в августе, верно? Считай, мы отмечаем заранее. Несите торт!
И торт действительно появился — Лу Цици принесла четырёхдюймовый, украшенный розовыми розами, как настоящий.
Цэнь Цзинь стряхнула лепестки и с улыбкой села.
— Можно я потом попробую кусочек? — спросила Лу Цици.
— Забирай весь, — ответила Цэнь Цзинь.
— Нет уж, — фыркнула та. — Дарёное невкусно, добытое самим — ароматно.
Тедди достал несколько бутылок дорогого вина и лично налил всем. Первой — Цэнь Цзинь, причём бокал наполнил особенно щедро.
Коллеги‑мужчины зашумели, требуя равного отношения, но Тедди отмахнулся:
— Кому налью столько же, тот сегодня едет со мной домой.
Смех прокатился по залу, женщины смеялись до упаду.
Пир шёл своим чередом. Новички блистали остроумием, разговоры текли легко, и Цэнь Цзинь всё чаще улыбалась. Под мягким светом ламп её щеки порозовели, взгляд стал мягче, и она постепенно напилась.
Когда вино стало кружить голову, она отставила бокал и, опершись щекой на ладонь, слушала, как коллеги спорят о клиентах и проектах, критикуя клиента.
Кто‑то упомянул:
— Проект Лифубао всё же проиграл Ичуан.
— У тех медиаподдержка сильнее.
— Не только в этом дело, — заметил другой. — У них ведь тот самый универсальный ACD, талант редкий. Недавно снял и смонтировал ролик на языке жестов — и получил награду OneShow. Голова у него, наверное, как пчелиное гнездо — где надо, там и собирает.
Улыбка на губах Цэнь Цзинь застыла. Они говорили об У Фу.
Один из дизайнеров повернулся к ней:
— Цэнь Цзинь, ты ведь у него училась? Не зря у тебя такой лёгкий стиль.
— Да, — спокойно ответила она. — Он мой бывший муж.
На секунду за столом повисла тишина, потом кто‑то прыснул, и смех снова заполнил комнату.
К полуночи шумная компания наконец разошлась. Щёки Цэнь Цзинь пылали, но разум оставался ясным. Она попрощалась с коллегами, перекинулась парой слов с Тедди и вызвала такси.
Сев на заднее сиденье, она уже собиралась назвать адрес своего дома, но вдруг передумала и сказала другое место — квартиру Чунь Чан.
Подруга, застигнутая врасплох, выбежала из ванной в полотенце и, увидев Цэнь Цзинь, укоризненно сказала:
— Ну и дела! Пьёшь — и без меня.
— Корпоратив, — устало махнула рукой Цэнь Цзинь и опустилась на диван. — Боже, как же хорошо просто лежать и ни о чём не думать. Можно я поживу у тебя, Чунь Чан?
— Почему вдруг? — спросила та, вытирая волосы полотенцем. Потом прищурилась: — А твой «младший брат» дома один?
— Ах… — Цэнь Цзинь закрыла лицо руками. — Только не начинай!
— Что случилось? — удивилась подруга.
Цэнь Цзинь взяла подушку и, не скрывая, рассказала всё, что произошло.
Чунь Чан слушала, смеясь до слёз:
— Вы с ним просто чудо как забавны. Так ты теперь у меня ночуешь?
— Да, — кивнула Цэнь Цзинь, устало. — Не могу дышать, когда думаю, что он там. Сама себе устроила наказание.
— Знаешь, — сказала Чунь Чан, садясь рядом, — у тебя странная привычка. Каждый раз, как поссоришься с мужчиной, сбегаешь из собственного дома. Когда уже научишься выгонять их, а не себя?
— Куда ему идти? — возразила Цэнь Цзинь. — У него никого нет. Что, пешком до Шэнчжоу?
— Вот именно, — ткнула её в плечо подруга. — У тебя просто слишком мягкое сердце.
— А что делать… — вздохнула Цэнь Цзинь. — Не хочу о нём говорить, у меня от одного имени голова гудит. Чунь Чан, налей воды.
— Сейчас, — сказала та, сходила на кухню и принесла кружку. — А если он позвонит?
— Не позвонит, — уверенно ответила Цэнь Цзинь, отпивая глоток.
В этот момент на столике завибрировал телефон.
— Вот, пожалуйста, — усмехнулась Чунь Чан, подхватывая сумку. — Ли У? Так его зовут? Ах ты, смотри‑ка, у твоего «подопечного ребёнка» совесть есть.
— Не неси чепуху, — вспыхнула Цэнь Цзинь. — Не бери трубку!
Чунь Чан послушно положила телефон обратно.
— Из‑за чего вы поссорились?
— Ты бы видела, как он себя вёл! — воскликнула Цэнь Цзинь. — Любой бы взорвался.
— Если бы меня обругал красивый парень, я бы только улыбнулась, — невозмутимо заметила подруга.
Телефон смолк.
— Уверена, он ещё позвонит, — сказала Чунь Чан, кладя аппарат на стол.
Цэнь Цзинь фыркнула, перетащила к себе пакет с хлопьями и, поджав ноги, устроилась поудобнее.
Через пять минут телефон снова завибрировал.
— Видишь? — сказала Чунь Чан.
— Не обращай внимания, — ответила Цэнь Цзинь, жуя. — Если позвонит больше десяти раз, тогда подумаю, брать или нет.
Две взрослые женщины сидели на диване и вели немую дуэль с настойчивым подростком.
— Третий раз, — считала Чунь Чан.
— Четвёртый.
— Пятый!
— Шестой, да он упорный.
— Седьмой. Замечаешь, каждые пять минут ровно? Наверное, у него навязчивость.
— Восьмой!
После восьмого звонка наступила долгая пауза, длиной в несколько минут.
Цэнь Цзинь надуло губы:
— Видишь, мой материнский труд стоит ровно восьми звонков.
Не успела она договорить, как телефон Чунь Чан вдруг завибрировал.
